История марксистской диалектики (От возникновения марксизма до ленинского этапа)

В работах Энгельса с различных сторон анализируется понятие научного факта. Некоторые авторы полагают, что факт – нечто только чувственное, лишенное примеси понятия. К факту, как чему-то сакраментальному, апеллируют, желая заставить замолчать своего противника. Но на материале науки своего времени Энгельс показывает, как осторожно следует подходить к тому, что называют научным фактом. Он писал: «Исключительная эмпирия, позволяющая себе мышление в лучшем случае разве лишь в форме математических вычислений, воображает, будто она оперирует только бесспорными фактами. В действительности же она оперирует преимущественно традиционными представлениями, по большей части устаревшими продуктами мышления своих предшественников, такими, например, как положительное и отрицательное электричество, электрическая разъединительная сила, контактная теория. Последние служат ей основой для бесконечных математических выкладок, в которых из-за строгости математических формул легко забывается гипотетическая природа предпосылок. Насколько скептически подобного рода эмпирия относится к результатам современной ей научной мысли, настолько же слепо она доверяет результатам мышления своих предшественников» (2, XX, 455 – 456).

Известны два как бы взаимоисключающих друг друга афоризма академика Павлова: «Факты – это воздух ученого» и «Когда нет теории, то не видишь и фактов». Действительно, история науки рассказывает о многих случаях обнаружения фактов, которые не могли быть объяснены, т.е. вплетены в общую систему теории, идеального. Энгельс неоднократно упрекал Пристли в том, что тот, экспериментально получив кислород, не понял значения этого факта и потому остался в плену учения о флогистоне. Этот упрек можно обратить и к более раннему периоду истории науки: за 100 лет до Пристли, в 1674 г., Дж. Майов открыл и точно описал кислород, но открытие это не было тогда понято.

Явление изомерии в органической химии было обнаружено рядом исследователей (Гей-Люссаком, Фарадеем и др.), но, по словам Либиха, оно бесприютно скиталось по пустыням науки, ибо этот факт не был поставлен в связь с какой-либо теорией, с другими химическими понятиями и явлениями. И лишь тогда, когда на основе этого факта были переосмыслены все другие представления науки, обнаружилось, что он имеет фундаментальное значение, к нему как бы потянулся весь материал органической химии, многие понятия и явления химии обнаружили тесную связь с изомерией, которая стала основой теории химического строения. Уже на этом примере видна противоположность абстрактно-аналитического и диалектического подходов к понятию. Первый вычленил из сферы явления некий феномен, отпрепарировал изомерию от гомологии, полимерии, изоморфизма и других понятий органической химии. В итоге возникло рефлективное определение на уровне самого явления: изомерами назвали вещества, имеющие разные свойства при одинаковом составе (Берцелиус). В таком виде понятие изомерии может долго и бесполезно в неизменном виде храниться на полке науки, пригодное лишь для формального заключения:

1. Соединения, имеющие разные свойства, но одинаковый состав, называются изомерами.

2. Вещества А и В имеют разные свойства, но одинаковый состав.

3. Значит, вещества А и В – изомеры.

Диалектическое же движение понятия изомерии не отделяло его от других явлений органической химии, а, напротив, все теснее связывало изомерию с ними. В результате понятие изомерии стало богаче, содержательнее, оно выступило как выражение сущности строения органических молекул, открыло пути практического синтеза тысяч новых веществ. Энгельс неоднократно высмеивал попытки формировать понятие путем систематического его отъединения, абстрагирования от конкретного, изоляции от богатства реальных свойств и отношений. Он сурово критиковал тех естествоиспытателей, которые сперва создают себе абстракции, отвлекаясь от действительного мира, а затем оказываются не в состоянии познать эти ими же созданные абстракции. «…Материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаем последние, постольку мы познаем также и материю и движение как таковые» (2, XX, 550).

В связи с проблемой формирования понятия, закона Энгельс диалектически рассматривал методы индукции и дедукции. «Вакханалия с индукцией», как выражается он, есть результат применения в естествознании одностороннего абстрагирования, рассудочного движения мысли в рамках простого силлогизма В – Е – О. Результатом индукции являются классификации в живой и неживой природе. Но классификации постоянно нарушаются, и не только потому, что существует произвол в выборе признаков классификации, но и потому, что обнаруживают переходные, промежуточные формы. Энгельс отмечает, что все основанные на индукции классификации в живой природе фактически сводятся к дедукции, поскольку теория развития привела к учению о единстве происхождения органических форм.