История моей жизни

При первых звуках знакомого голоса мои слушатели воробьями разлетаются в разные стороны, а я остаюсь один рядом с разъяренным учителем арифметики.

От злости Ратнер говорить не в силах, и вместо слов у него вырываются странные звуки, напоминающие икоту.

- Ты... ты!.. Опять ты... и еще раз ты... Ах, дрянь! Уличная тварь!..

Классный журнал пляшет в руках учителя. Ярость лихорадит его.

Сухое костлявое лицо, серый комок бороденки, злые колкие глаза, длинный кривой нос и широкий гнилозубый рот приводят меня в ужас.

Сухими пальцами впивается он в мое плечо и тащит меня за собой.

Я упираюсь, хочу вырваться и в то же время боюсь порвать шинель гордость моей жизни.

Маленький худенький Ратнер в вицмундире, с посиневшим от холода лицом, похож на драчливого петуха.

- Пойдем, пойдем... Пусть весь класс узнает, с кем имеет дело... Пойдем, пойдем...

В то самое время, когда наставник волочит меня по двору, Филипп и Оксана выносят из кухни ушат с помоями и останавливаются в изумлении. От стыда и страха из глаз моих выкатываются слезы.

Входим в класс. Ученики смирнехонько сидят на своих местах.

Тишина небывалая.

- Стой здесь! - приказывает учитель и ставит меня перед партами, - чтоб тебя все видели.

Опускаю голову и беззвучно плачу.

- О чем он сам рассказывал? - обращается Ратнер к ученикам.

Шестьдесят малышей хлопают глазами и молчат. Проходит томительная минута.

- Так никто не желает говорить?.. Хорошо... Буду вызывать по журналу. Всех оставлю без обеда!.. - визгливо кричит учитель и звонко ударяет ладонью по кафедре. - Попомните вы меня, негодяи!.. Покажу я вам, как заставлять наставника лично загонять вас после звонка. Ну-с, а теперь начнем по порядку.

Учитель раскрывает журнал, откидывает хвост вицмундира, опускается на стул, из бокового кармана достает футлярчик, вынимает очки, надевает их и наклоняется к журналу. В классе тишина. Никто не шелохнется, только на последней парте невидимый малыш время от времени шморгает носом.

- Кто там захлебывается?.. Высморкайся, и чтоб тебя не слышно было! не поднимая головы, приказывает Ратнер, после чего приступает к вызову учеников по алфавиту.

- Аптекман Борух! Встать!..

Поднимается Аптекман. Он до того мал и худ, что его почти не видно из-за парты.

- О чем вам он рассказывал? - повторяет свой вопрос Ратнер, стараясь через очки рассмотреть ученика.

Аптекман нервно мигает большими глазами, тоненькой рукой дергает себя за ухо и молчит.

- Ну?! Ты будешь сегодня говорить или нет? - кричит наставник.

Крохотный Аптекман еще быстрее начинает мигать воспаленными веками, а по остренькому подбородку пробегает мелкая зыбь - вот-вот заплачет.

- Выходи и встать у стены! - приказывает учитель.

Малыш вылезает из-под парты и на кривых, рахитичных ножках утиним шагом направляется к стене.

Так наставник проделывает со всеми, пока не доходит до буквы "Л".

- Либерман! Отвечай!..

Либерман вскакивает, уверенный и радостный.

- Он нам рассказывал петербургские сказки... Говорил о царе...

- О царе?! Интересно... Что же он рассказывал о царе?

- Он говорит, что царь очень высокий... выше всех домов... Потом он нам рассказывал, как солдаты кормят царя маслом...

- Так... так... Очень хорошо! - перебивает ученика Ратнер и вдруг срывается с места, мелко бегущими шажками приближается ко мне, берет за ухо и выводит из класса.

- Чтоб твоего духа здесь не было!.. Паршивец!..

Этим напутствием мое пребывание в школе заканчивается навсегда.

13. ВЫВЕСКИ

На этот раз уже мне не стыдно, но зато во мне растет злоба против Ратнера. "Что я ему сделал? Чем ему мешаю?.." Мне хочется кому-нибудь пожаловаться и рассказать, как несправедливо поступает со мною учитель арифметики.

Иду к Станиславу и ему, старому солдату, приношу свою обиду.

- Гей, хлопец, иы журись!.. Хиба ж господа понимают сыротыну?.. Боны люди письменные, дюже разумные... Им наше горе - шо для волка слеза заячья...

Старик нежно гладит меня по плечу и всячески утешает.

От Станислава бегу на кухню, где подробно рассказываю о случившемся Оксане и Филиппу.

- То-то я гляжу, что за история такая: тащит Ратнер нашего парня, точно городовой пьяного, - говорит Филипп, но Оксана перебивает: - А я так вся замлила... Думаю: "Нашкодил мой хлопчик".

- Ты, парень, сделай вот что, - советует Филипп, - сходи к Нюренбергу и расскажи ему все дочиста... Он смекалистый и тебя в обиду не ласт. Вот какая история...

Сочувствие моих друзей меня успокаивает, но вместе с тем угасает мой гнев и притупляется острота перенесенного унижения. И когда встречаюсь с Нюренбергом, я жалуюсь ему уже без подъема, но мой покровитель и так понимает меня, и я вижу грусть в черных глазах и улыбку жалости на красивом смуглом лице.

- Придется нам потерпеть... Пришлют метрику, тогда определим тебя на законном основании, - говорит Нюренберг, а затем добавляет: - Ты пока поработай сам: учись читать и писать. Перед вечером заходи ко мне в общежитие: я буду задавать тебе уроки... Учиться необходимо. Если хочешь войти в жизнь и быть человеком, - учись, иначе будешь скользить по обрывам и скатываться на каждом шагу...