Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

Никогда ни один из месопотамских силлабариев не содержал знаков всех возможных слогов, существовавших в языках, для которых они использовались. Принцип экономии, направленный на выражение языковых форм минимально возможным числом знаков, привел к применению соответствующих мер. Ни одна месопотамская система не проводит различия между звонкими, глухими и эмфатическими согласными в знаках, оканчивающихся на согласный. Так, знак IG читается ig, ik и iq, а знак TAG может означать tag, tak и taq. Кроме того, некоторые более древние системы, например староаккадская и староассирийская, не указывают качества согласного даже в знаках, которые начинаются с согласного. Так, в этих системах знак GA имеет значение ga, ка и qa. Во всех клинописных системах многие знаки, заканчивающиеся на i, могут обозначать также и те, что заканчиваются на е, как, например, знак LI, означающий И и 1е. Что касается слогов, не представленных знаками в слоговой азбуке, в этих случаях могут использоваться аналогичные согласные, как, например, написание слога rin при помощи знака, который обычно читается как rim. Слоги, для которых нельзя найти знаков с аналогичными согласными, пишутся способом, который развился исключительно в шумерском языке и не имеет параллелей ни в одной другой слоговой системе, за исключением, может быть, китайской. Так, в месопотамской системе слог ral, для которого нет отдельного знака, записывается в виде ra-al, в то время как в других известных слоговых системах этот слог записывался бы в виде ra-l(a), ra-l(е) и т. п. Такой метод написания слогов, который впервые задокументирован в написании Ti-ra-ás вместо Tiras в правление Ур-Нанше (около 2500 до н. э.), до такой степени проник в месопотамскую систему, что со временем стал одним из двух привычных способов написания односложных слов по схеме согласный плюс гласный плюс согласный. Месопотамское написание ral как ra-al можно объяснить принципом редукции. В случае полифонных знаков, например знака, который можно прочитать как gui или sun, использовалось написание gul-ul, состоящее из основного знака gui плюс фонетический комплемент или индикатор ul, который показывал, что знак должен читаться как gui, а не sun. Написание gul-ul в таком случае могло восприниматься как gu(l)-ul, то есть знак gui воспринимался как обозначающий только gu, а знак ul – как остальная часть требуемого gui.

Обычное месопотамское слоговое письмо содержит знаки типа da, du, dam, dum и т. д., причем каждый из них указывает именно необходимый гласный. Но помимо них существуют такие знаки, как WA, который имеет чтение wa, wi, we и wu, другими словами, согласный w плюс гласный. Третьи знаки – это знаки типа Аɔ или ɔА, которые содержат слабый согласный ɔ и любой требуемый гласный. Сначала ассириологи часто транслитерировали первый знак как w, а второй даже в современной практике по-прежнему транслитерируется как ɔ, то есть поступающие так еще не разобрались в разнице между слоговым и алфавитным письмом. Этот второй знак развился из более старой формы, которая имела значение a, i, e, а потом и u. К тому же недавно установлено, что знак IA мог в отдельные периоды означать согласный у плюс любой гласный. Также существуют знаки, например AR или LA, которые можно прочесть с любым средним гласным, и многие другие знаки, такие как LI/LE, IG/EG, LAB/LIB, DIN/DUN и т. д., которые можно прочесть с разными гласными.

Если помнить, что месопотамское письмо часто недостаточно точно указывает согласные, то есть выражает одинаковыми знаками звонкие, глухие и эмфатические согласные, то мы можем заметить действие здесь двух методов. Один состоит в точном указании согласного, но не гласного (знак WA, WI, WE, WU), а второй в точном указании гласного, но не согласного (знак GA, KA, QA или AG, AK, AQ). Из этих методов в месопотамском языке второй значительно более важен. Таким образом, месопотамское слоговое письмо является результатом слияния двух процессов, направленных на эффективное выражение языка при помощи наименьшего возможного количества знаков. Этот принцип экономии можно наблюдать во многих других слоговых системах, таких как египетская, который правильно указывает согласный, но не гласный, или хеттская, кипрская и старая японская, из которых ни одна не указывает различия между звонкими, глухими, эмфатическими или придыхательными согласными.

Если мы сейчас попытаемся реконструировать оба месопотамских метода образования слоговых знаков в соответствии с принципом экономии, у нас получится следующая картина:


Рис. 32. Два месопотамских метода образования слоговых знаков

Египетская система

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология