Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

На протяжении всей своей истории критская цивилизация находилась под сильным влиянием Египта. При раскопках на Крите в разных слоях были найдены предметы египетского происхождения; фактически всю критскую хронологию можно реконструировать на основе практически одного лишь сопоставления критских слоев с ввезенными из Египта предметами.

Так как кипрская, фестская и библская письменности рассматривались выше, здесь я хотел бы упомянуть только то, что, по крайней мере с точки зрения формы, кипрское слоговое письмо может происходить от критского через промежуточную стадию так называемого кипро-минойско-го письма, то есть «критских» надписей, обнаруженных на Кипре.

Уже старейшие хеттские иероглифические тексты, известные в настоящее время, как и тексты из Эмиргази, свидетельствуют о развитой системе письма, в основном совпадающей с системой, известной по более поздним периодам. Мы знаем о хеттских надписях, которые старше текстов из Эмиргази, – например, на печатях, но и они едва ли представляют наиболее ранние стадии письменности. Формы знаков уже слишком хорошо развиты для подобных допущений. Из этого могут следовать два вывода. Либо хеттское иероглифическое письмо было местным творением еще на самых древних этапах, которые нам недоступны, либо это письмо заимствовано из других источников. Совершенно независимое происхождение хеттского письма в середине второго тысячелетия до н. э. априори представляется маловероятным, так как в то время Анатолию окружали высокоразвитые цивилизации с полностью сформированными письменностями, которые было легко заимствовать. Из этих письменностей надо исключить клинопись, поскольку это уже не рисуночное письмо. Египетское письмо географически слишком далеко и слишком отличается от хеттской иероглифики. Таким образом, простым методом исключения мы, по всей видимости, получили основания обратиться к Западу в поисках параллелей, и в частности к области эгейской культуры, где критское письмо и другие эгейские системы предлагают самую благодатную почву для сравнения.

Еще в 1931 году, стараясь доказать общее происхождение хеттской иероглифики и критского письма, я составил таблицу, где сопоставил около сорока знаков этих двух систем. Поскольку я уже не верю в целесообразность количественного сравнения форм двух разных письменностей, то мне уже не кажется, что из этой таблицы можно сделать какие-либо далеко идущие выводы. Многие рисуночные знаки, присутствующие и в критском, и в хеттском иероглифическом письме, например изображающие части тела, животных или геометрические фигуры, могут встречаться и действительно часто встречаются во всех пиктографических и иероглифических системах письма. Есть, однако, небольшая группа знаков в этой таблице, которая, насколько мне известно, встречается только в этих двух системах, а для другой группы знаков характерно такое развитие рисуночных форм, что было бы очень трудно не прийти к тому выводу, что они должны происходить из одного источника.

Однако гораздо более важным, чем сравнение внешних форм отдельных знаков, является сравнение внутренних характеристик. Хотя мы не можем сопоставить принципы хеттского иероглифического письма с принципами критского иероглифического, поскольку последнее еще не расшифровано, мы вполне можем сравнить системы хеттского иероглифического силлабария с силлабариями линейного письма Б и кипрским, тем более что, как нам известно, силлабарии такого типа не используются больше нигде на Ближнем Востоке. Кроме того, мы знаем, что формы отдельных знаков кипрского силлабария, безусловно, происходят из соответствующих знаков критской письменности. Опираясь на связи форм знаков в хеттской и критской иероглифике, структурные связи в силлабариях хеттского и кипрского письма и линейного письма Б, а также связи форм знаков кипрского и критского письма, мы приходим к выводу, что все эти системы так или иначе связаны друг с другом, и, таким образом, имеем все основания свести их к одному источнику, который следует искать где-то в районе Эгейского моря.

Возможные доводы в пользу моногенеза

Из семи восточных систем письменности старейшей является шумерская; но это само по себе еще не доказывает, что именно она была прототипом всех остальных восточных письменностей, так же как нет никаких оснований полагать, что изобретенные в Китае бумажные деньги и порох нужно считать прототипами соответствующих достижений, имевших место в Европе много веков спустя. Поэтому мы должны найти другие доводы, если хотим поставить решение вопроса о моногенезе письменности на более прочный фундамент.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология