История политических и правовых учений

«Общественный договор» посвящен поискам такой формы гражданской ассоциации, которая оптимально сочетала бы преимущества государственности с благом свободы как личной независимости» (с. 160). Прежде всего, полагает Руссо, отвечающую данному условию политическую организацию люди должны создать сами, по своей воле, а не по воле «просвещенного монарха». И главное, еще при заключении общественного договора важно поставить надежный заслон экспансии эгоистических частных интересов. Подобно всем просветителям, Руссо боится анархии частных интересов. Для него, как и для всех просветителей, политика — средоточие общественных интересов. Но в отличие от них он категорически отрицает какую бы то ни было социальную выгоду конкурирующих частных интересов.

Чтобы избежать анархии конкурирующих частных интересов, Руссо ставит их не под контроль равного для всех правового закона, а вне права и закона, точнее, вне защиты общей воли. При этом он требует от каждого «разумного» осознания антиобщественной природы частных интересов и отказа от них в пользу общества в целом по внутреннему гражданскому долгу. В «государстве разума» гражданский долг каждого образует моральную преграду частным интересам, а их проникновению в общественную сферу препятствует закон.

Общественный договор как гражданский акт заключает каждый со всеми (народом в целом) и все (народ в целом) с каждым, причем «договаривающиеся стороны» принимают на себя определенные взаимные обязательства. Следует отметить, что на основе общественного договора и тоже на договорных началах строится у Руссо весь политический процесс, состоящий из актов общей воли. Границы такого рода общих соглашений не вправе переступать верховная суверенная власть (но не сама общая воля), так что «каждый человек может всецело распоряжаться тем, что ему эти соглашения предоставили из его имущества и его свободы» (с. 173—174).

Согласно общественному договору (и в этом его суть) каждый передает в общее достояние и ставит под руководство общей воли свою личность, частные интересы и «частные права», превращаясь в нераздельную часть целого (с. 161). Тем самым каждый обретает «новую», гражданскую личность, равную личности всякого другого гражданина, а все вместе образуют условную «коллективную личность» — государство (именуемое также гражданской общиной, республикой, сувереном, державой). Каждый по замыслу Руссо отчуждает себя в пользу государства лишь для того, чтобы навсегда уничтожить отчуждение, а значит, быть и оставаться свободным.

Политическая антропология Руссо, по-видимому, гуманистична. Однако в ее основе лежит антигуманистическая программа тотального «самообобществления» личности и политизации всей общественной жизни. Коллективистский утопизм руссоистского образца легко превращается в этатизм, а рекламируемая при этом свобода — в насаждаемый политической властью идеологический миф.

В результате всеобщего и равного отчуждения каждым себя в пользу общины создаются равные для всех условия гражданской жизни. А раз «условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других» (там же). Следовательно, каждый остается лично независимым. Даже «суверен никак не вправе наложить на одного из подданных большее бремя, чем на другого» (с. 174). И в этом (и только в этом) важнейшем для Руссо пункте суверен связан границами общих соглашений.

Гражданское равенство в трактовке Руссо — это равенство всех перед законом и равенство как личностей (с. 167). Под действие единых и равных для всех законов попадают равные личности. Единый и равный масштаб правовой свободы применяется, таким образом, не к различным, а к одинаковым людям (учитывается лишь неравенство индивидуальных сил или способностей).

Это положение, противоречащее сущности права, лежит в основе социально-эгалитаристской программы Руссо. Ею предусматривается этатистски-законодательное уравнивание экономических, социальных, духовных потребностей граждан, нивелирование их интересов и даже религиозных предпочтений. Социальный эгалитаризм Руссо хотя и опирается на авторитет права, но в действительности не согласуется со свойственными праву принципами формального равенства и справедливости. Не учитывается и социально-творческая роль права, его гуманистическая природа. Подобного рода социальное регулирование препятствует расширению и углублению человеческих потребностей, в том числе потребности в развитии гуманистических качеств личности.

Отчуждая государству свою личность, интересы и права, человек у Руссо поступает не бескорыстно. Совершается своего рода «выгодный обмен» жизни, подверженной случайностям, на лучший и более надежный образ жизни (с. 174). Естественная независимость, обеспеченная только физическими силами индивида, ограждается общей волей (с. 164). Взамен возможности вредить другим появляется уверенность каждого в своей безопасности, ибо нельзя даже предположить, чтобы политический организм захотел вредить своим членам, т. е. самому себе (с. 163, 174, 356).