История политических и правовых учений

Первое представлял, например, Каспар Шмидт (Макс Штирнер, 1806—1856). Во главу угла ставились личность и ее интересы. «Для меня нет ничего выше меня... Я объявляю войну всякому государству, даже самому демократическому» — вот кредо Штирнера. С точки зрения Штирнера, государство, право, любые нормы стесняют и ограничивают автономию индивида. А индивид не должен быть связан никакими нормами и принципами. Он должен быть автономным. Средством обеспечения такой автономии является собственность.

Штирнер отрицал борьбу за конституционные преобразования, за установление республиканского строя. «Республика есть не что иное, как абсолютная монархия, ибо все равно, называется ли монарх государем или народом, так как и тот, и другой является величеством».

Анархо-индивидуализм знает и тех, кто выступает против власти, поскольку, подобно герою повести Е. А. Евтушенко «Пирл-Харбор», не выносит команд, не приемлет подчинения: «Что такое честная организация? Уже в самом понятии “организация” есть что-то нечестное. Нет, я патологически боюсь любых организаций. В любой из них — правой или левой — свои вожди, свои бюрократы, свои подхалимы, своя дисциплина. А я устал подчиняться командам».

Из решительной критики капитализма (с мелкобуржуазных позиций «истинного» социализма) выросла анархистская позиция Пьера Жозефа Прудона (1809—1865). Поскольку политическую власть и ее законы Прудон считал решающим фактором развития общества, именно с ними он и связывал негативные следствия. Между тем у него свобода не совместима с политической властью: «Свобода — есть анархия, безвластие», «она не признает власти воли, но только власть закона, то есть необходимости».

Маркс написал специальную книгу, опровергающую взгляды Прудона, — «Нищета философии», в которой подвергалась резкой критике позиция анархиста, отрицающего политическую борьбу за установление власти пролетариата.

Еще больше Маркса и Энгельса возмущали анархистские взгляды Михаила Александровича Бакунина (1814—1876). Бакунин — потомственный дворянин, гегельянец, активный участник европейских революционных движений, выразитель анархо-социализма, преследуемый всеми властями, дважды осужденный на смертную казнь, заключенный Алексееве кого равелина и Шлиссельбурга, ссыльный и беглый.

Классиков марксизма беспокоила раскольническая деятельность Бакунина в Интернационале и «смесь прудонизма с коммунизмом».

Лейтмотивом бакунинских взглядов стала гегелевская категория отрицания: «Революция — действие, борьба, а рассуждение о ее конечной цели — ничто, нужно разрушить все существующее сплеча, скорей и больше».

Бакунин констатирует: «Регламентация была общей страстью всех социалистов до 1848 г., за исключением одного. Кабе, Луи Блан, фурьеристы, сенсимонисты, все были одержимы страстью выдумывать и устраивать будущее, все были, более или менее, государственники.

Но вот явился Прудон, сын крестьянина, во сто раз больший революционер и в делах, и по инстинкту, чем все эти доктринеры, буржуазные социалисты. Он вооружился критикой, столь же глубокой и проницательной, сколь неумолимой, чтобы уничтожить все их системы. Противопоставив свободу власти, он в противоположность этим государственным социалистам смело провозгласил себя анархистом...» «Социализм Прудона, основанный как на индивидуальной, так и коллективной свободе и на деятельности свободных ассоциаций, не подчиненный другим законам, кроме общих законов социальной экономии, как открытых уже наукой, так и предстоящих еще открытию; стоящий вне всякой правительственной регламентации» — вот выбор Бакунина. «...Государство должно раствориться в обществе, организованном на началах справедливости» (работа «Федерализм, социализм и антитеологизм»),

В основном труде «Государственность и анархия» анархист констатирует: «Никакое государство, как бы демократичны ни были его формы, хотя бы самая красная политическая республика, народная только в смысле лжи, известной под именем народного правительства, не в силах дать народу того, что ему надо, то есть вольной организации своих собственных интересов снизу вверх, без всякого вмешательства, опеки, насилия сверху, потому что всякое государство, даже самое республиканское и самое демократическое, даже мнимо народное государство, задуманное г. Марксом, в сущности своей не представляет ничего иного, как управление массами сверху вниз, посредством меньшинства, будто бы лучше разумеющего настоящие интересы народа, чем сам народ».