История политических и правовых учений

Бухарин всегда придерживался тезиса классовости государства и права: «Государство есть... насквозь классовая организация». Неклассовые представления, представление о нейтральности государства идут, по Бухарину, от лукавого, скрадывают истинное знание о государстве. А поскольку право создается государством, то и право не может быть «чистым». Право лишь выполняет «работу по обслуживанию процесса эксплуатации». Бухаринские положения о праве более развернуты в сравнении с ленинскими: «Правила государственной организации, то есть общеобязательные нормы поведения, за которыми стоит весь аппарат принуждения, охраняют и облегчают воспроизводство процесса эксплуатации того конкретно-исторического типа, который соответствует данному способу производства и, следовательно, данному типу государства».

Государство представляется Бухарину в качестве организованного общественного насилия, в качестве диктатуры господствующего класса. Невозможно государство, не являющееся диктатурой. Таким образом, и в этой части он солидарен с Лениным, что позволяло им обоим разоблачать пороки буржуазной демократии как системы обманно-маскировочных институтов формально-юридического равенства всех. Но экономическое неравенство при капитализме делает формально-юридическое равенство неосуществимым. Общенародная воля, общая воля нации являются фикциями.

Диктатура пролетариата отвергает общенародную волю, общенациональную конституцию, парламент, равенство граждан независимо от классовой принадлежности и т. д. Учение о диктатуре пролетариата, о ее роли, о ее формах, о ее значении — сердцевина марксизма, «самое гениальное теоретическое построение» Ленина. При этом акцент делался именно на насильственной стороне этой диктатуры. Советское государство должно приобретать «характер военно-пролетарской диктатуры». Почему? «Государственное принуждение при пролетарской диктатуре есть метод строительства коммунистического общества». Она предназначена для уничтожения, выкорчевывания частнособственнических отношений, для слома буржуазной государственности, подавления классовых врагов пролетариата. «Диктатура пролетариата... является в то же время внутриклассовой пролетарской демократией... диктатура пролетариата, будучи его единодержавием, реально обеспечивает демократию для пролетариата».

В то же время в определенный период принуждение осуществляется диктатурой пролетариата в отношении самих трудящихся. Бухарин полагал, что «пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Не этим ли «теоретическим» установкам следовал Сталин, не его ли применил и по отношению к самому теоретику марксизма?

В русле апрельских тезисов Ленина характеризуется Республика Советов с ее принципом соединения законодательной и исполнительной власти.

В переходный от капитализма к коммунизму период хозяйствующим субъектом, по Бухарину, выступает не все общество, а организованный рабочий класс, пролетарское государство. Оно и есть хозяйствующий субъект. По этой причине экономические командные высоты, экономические организации превращаются в составные части пролетарского государственного аппарата. Пролетарская диктатура становится руководящей хозяйственной силой. «При пролетарской диктатуре государство все более сливается с хозяйством». «Нет ни одной массовой организации, которая не являлась бы в то же самое время органом власти». Такого рода идеи огосударствления массовых организаций также могли использоваться в сталинское время и служить утверждению тоталитаризма в хозяйственной сфере.

Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили, 1879—1953) — признанный политический деятель, но как теоретик не признан. Противники Сталина, начиная с Троцкого, вообще отрицали наличие у него интеллектуальных способностей. Сторонники видели в нем проводника ленинских идей: «Сталин — это Ленин сегодня». Такого рода представление устраивало Сталина: в политической борьбе за власть и в жестких условиях построения нового порядка было, во-первых, не до больших теорий и, во-вторых, надо было опереться на авторитет признанного вождя.

В качестве особенности сталинских произведений исследователи отмечают простоту восприятия и изображения общественных явлений. Как практический политический деятель, он, в отличие от академического работника, не старался проникать в сложные противоречивые стороны социальной реалии. Он намеренно упрощал подачу материала, чтобы быть понятым многими и своими понятиями и классификациями (он любил классификации), своими лозунгами решать политические задачи. Именно временем во многом объясняется жесткость сталинского стиля, непоколебимость убеждений («я сказал, и потому это правильно»). Этим объясняются и утвердившиеся при Сталине не без его помощи догматизм и софистика.