(Если я всегда защищал девочку, не сердитесь на меня за это, потому что мне нравится вся ее манера и я ношу ради нее кинжал и щит. Когда приходят люди, навещающие ее, я убегаю к вину и не шевелюсь больше, и предлагаю им воды, хлеба и плодов, а если они хорошо заплатят, я говорю им: «Господин, приходите поскорее опять, если хотите полакомиться любовью в борделе, в котором мы оба живем!»-Иногда бывает, однако, горькая нужда, в случае, если Марго не нашла себе заработка; тогда я проклинаю, ругаю и мучаю ее до смерти, беру ее белье, платья, украшение и безделушки и клянусь заложить все эти вещи. Она же язвительно спрашивает меня, как я смею, кричит, визжит, плачет от ужаса и возражает мне. В ответ на это я сжимаю кулаки и со звоном разбиваю ей нос-в борделе, в котором мы оба живем).
Но такое дурное обращение – как это психологически верно подчеркивает поэт в третьей строфе – не только не возбуждает гнева проститутки, а даже напротив вызывает нежность с ее стороны. Она ласкает сутенера так, что у него просто «в ушах звенит». И они опять чувствуют себя бодрыми в своем болоте, как это сказано в заключение в «Envoi»:
(Ветер, град, дождь, снег, но я скрыт от них; я – сутенер и мне ни о чем не нужно заботиться. Луи соединился со своей Луизой. Какая прелестная пара! Всякий находит себе друга под пару. Нас не удручают ни понятие о чести, ни другие глупости-в борделе, в котором мы оба живем).