История России

Ведь закон на Руси существовал — сначала в виде неписаных норм обычного пра­ва, а потом и в виде письменных кодексов («Русская правда», Новгородская и Псков­ская судные грамоты и др.). Но универсальным регулятором он действительно не был, упорядочивая лишь отношения между частными лицами в ограниченном наборе ти­повых житейских ситуаций. На устройство самого государства и его взаимоотношения с боярско-дружинной элитой и населением закон не распространялся вообще. Между тем в Византии, освоившей универсалистские принципы римского права, существен­но иными были и статус закона, и область его применения, и процедура его разработ­ки, базировавшаяся на развитой системе юридически-правовых абстракций. Русь, за­имствуя у греков христианскую веру, византийским правом не прельстилась. Но по отдельным каналам оно все же на Русь проникало и даже применялось — прежде все­го как регулятор отношений и конфликтов, в которые были вовлечены священнослу­жители и церковь. А это значит, что культурный раскол между христианством и язы­чеством проник и в сферу права.

Русские своды законов писали в Киевской Руси на русском языке, византийские юридические нормы — на церковнославянском. Но это — лишь внешняя сторона ин­тересующего нас феномена. Суть же заключалась в том, что византийские правовые нормы, разработанные на основе юридических абстракций, и нормы права русского, возникшие в результате эмпирической классификации жизненных конфликтных ситу­аций, сами такие ситуации нередко интерпретировали по-разному. Поэтому «один и тот же казус <.. .> получал — в плане выражения — два разных лингвистических описания и — в плане содержания — две разные юридические интерпретации»⁹⁵ .

В столкновении «двух юридических норм ясно проявлялась их религиозная противо­положность: византийское право воспринимается как часть христианской культуры, славянское — как элемент языческой старины»⁹⁶ .

Наверное (и даже наверняка), эта линия раскола не была в ту эпоху ни самой глу­бокой, ни центральной. Но она важна для понимания той избирательности в заим­ствовании и освоении принципов осевого времени, которая была характерна для Киевской Руси. Она важна и для понимания сути цивилизационного выбора, который был осуществлен в ту эпоху.

Глава 4

Цивилизационный выбор

Напомним, что понятие цивилизации мы связываем с базовыми принципами, на основе которых консолидируется государственность, реализующими их институтами, а также с иерархией этих принципов и институтов. В первом осевом времени государ­ственность консолидируется силой, законом и верой, воплощаемыми в институтах верховной власти, суде и церкви.

Для государств, возникших в последние полторы тысячи лет, траектория цивили- зационного движения задавалась исходным выбором мировой религии. Когда склады­валась киевская государственность, выбирать можно было только из готового; време­на радикального религиозного новаторства уже миновали (что не исключало, разумеется, возможности радикального реформирования созданного). Предпочтение, отданное Русью греческому христианству, диктовалось целым рядом объективных обстоятельств, но, скорее всего, стало результатом осознанного выбора между различ­ными вариантами, которые, судя по дошедшим до нас свидетельствам, в Киеве рас­сматривались и обсуждались.

Западные хроники зафиксировали миссию епископа Адальберга, посланного на Русь уже упоминавшимся германским императором Оттоном Великим во времена правления княгини Ольги. Об интересе к Киеву свидетельствуют и более поздние при­ходы римских послов к предшественнику Владимира на киевском столе Ярополку, а также дипломатические сношения с Римом самого Владимира. В арабских источни­ках есть сведения о посольстве Владимира в Хорезм с разговорами о желании Руси принять ислам и о посольстве на Русь имама для ее обращения в эту веру⁹⁷ . Тесные контакты с хазарами позволяют считать вполне вероятной и миссионерскую пропо­ведь на Руси иудаизма.

Поэтому нет достаточных оснований ставить под сомнение летописное предание о том, что Владимир выбирал веру, рассматривая разные варианты. Описание по­сольств с проповедью разных вероисповеданий и встречных миссий от киевского кня­зя (чтобы посмотреть «кто како служит Богу»), скорее всего, в специфической форме трактует реальные события и процессы. Напомним еще раз, что принятие именно гре­ческой веры имело такой очевидный минус, как вытекавшая из него духовная зависи­мость от Константинополя. Поэтому у киевского князя был очевидный резон рассмот­реть все возможные варианты.