История России

Этот вариант будет освоен Рюриковичами — в лице московских государей — только к концу XV столетия. Однако и при них он станет лишь не строго соблюдавшим­ся обычаем, а не фиксированной правовой процедурой. Что касается ее распростране­ния на другие сферы государственной практики, то византийские образцы окажутся Московией не воспринятыми вообще. Законность как универсальный принцип упоря­дочивания жизни будет даваться стране труднее, чем какой-либо другой. Поэтому она, даже создав и упрочив свою государственность, будет оставаться в промежуточном состоянии между цивилизацией византийского типа и варварством, что, в свою оче­редь, и станет мощным (не обязательно осознаваемым) стимулом в поисках своей ци- вилизационной особости и уникальности.

Использование надзаконной силы превратится в Московии в монополию госуда­рственной власти, ставшей централизованной, причем христианская религия будет нередко выступать как средство оправдания и легитимации произвольных силовых акций. Но отдаленные истоки этой практики можно обнаружить уже в киевский пе­риод, когда Рюриковичи осуществляли свой цивилизационный выбор, заимствовав у греков веру и институт церкви, не заимствуя универсальный принцип законности и институт самостоятельной судебной власти с профессиональными судьями (в Киев­ской Руси судебные функции осуществлялись самими князьями).

Осуществленное митрополитом Иларионом возвышение веры (благодати) над за­коном свидетельствовало о неготовности тогдашней Руси освоить цивилизационное качество Византии и изыскать способы компенсации этой неготовности. Но путь, наме­ченный Иларионом, не вел и к обретению какого-либо иного цивилизационного качест­ва. Опыт покажет, что вознесение веры над законом в реальной политической практике равнозначно легитимации союза веры с надзаконной силой.

Цивилизационный выбор князя Владимира был выбором не только определенного вектора развития (византийского), но и определенного способа вхождения в цивилиза­цию. Мировая история знает три таких способа, посредством которых народы, находя­щиеся на периферии уже сложившихся цивилизаций, осваивают достижения последних.

Первый вариант, на котором остановился киевский князь, заключается в избира­тельном заимствовании отдельных элементов зрелой цивилизации и их постепенном приспосабливании к сложившемуся жизненному укладу без существенного влияния на другие его компоненты. На этом пути, как свидетельствует о том и опыт Киевской Руси, страну поджидает множество проблем, которые могут оказаться для нее нераз­решимыми, не говоря уже о том, что он, как правило, обрекает ее на цивилизацион- ную вторичность и периферийность.

Второй способ — завоевание территории развитого государства и последующее присвоение-освоение его достижений по праву победителя. Стратегические преиму­щества данного способа хорошо видны на примере сокрушивших и захвативших Рим германских племен: соединение их нерастраченной жизненной силы с культурным

наследием античности и духовным потенциалом христианства дало на выходе совре­менную западную цивилизацию. Не исключено, что идеей силового захвата ближай­шего цивилизационного центра руководствовался и отец Владимира Святослав, дви­нувшийся на Балканы в соседнюю с Византией Болгарию: в случае ее завоевания открывалась бы перспектива овладения и Константинополем. Не исключено также, что такой план существовал первоначально и в голове самого Владимира — преемни­ки неудачливых правителей очень часто пытаются утвердиться, добившись того, что у предшественников не получилось. Но если такой вариант и рассматривался, то он — при наличных ресурсах — был признан нереализуемым. Владимир выбрал первый способ, предполагавший периферийное цивилизационное развитие со всеми его буду­щими трудностями, о которых креститель Руси догадываться не мог. Однако примени­тельно к конкретным обстоятельствам ее государственного становления иной выбор даже задним числом наметить и обосновать непросто.

Между тем сбои, неизбежные при таком варианте цивилизационного развития, в истории нередко сопровождаются его трансформацией в третий вариант, который, в отличие от двух первых, принудительно навязывается внешней силой более жиз­неспособных государств. Для Руси (точнее — ее северо-восточной колонии, впослед­ствии названной Московией) такой силой стала Золотая Орда, сама находившаяся в состоянии между варварством и цивилизацией. Но в монгольский «инкубатор» северо­восточные регионы страны попали уже с определенным культурно-цивилизационным заделом, который был накоплен благодаря первоначальному выбору Владимира.