История России

Нельзя сказать, что опричнина не дала никаких результатов с точки зрения целей самого царя. Его потенциальные противники (точнее — те, кого он считал противника­ми) были устранены, отобранные у репрессированных бояр и «княжат» вотчины увели­чили земельный фонд казны, которого не хватало для наделения участками возраставшей массы служилого дворянства. Но упрочению государственности и развитию государ­ственного сознания, т.е. укоренению в нем понятия об общем интересе, опричнина не способствовала. Наоборот, она подготовила отход огромных масс людей от государства, запустив механизм смуты. Катастрофа, последовавшая через несколько лет после смерти Грозного, — отложенный результат его опричнины. Его политика «привела к расколу русского общества, со всей определенностью выразившемуся в Смутное время»¹²⁹ .

Однако обвал страны в смуту имел и другую причину. Это была стихийная реакция русского социума на еще один нестандартный вызов, перед которым государственная система, выстроенная на основе патриархально-семейной «отцовской» матрицы, вы­нуждена была капитулировать. Ответа на такой вызов у системы не оказалось вообще.

Дело в том, что «отцовская» монархическая модель беззащитна перед обрывом ди­настической преемственности. Патриархальная семья воспроизводит себя благодаря то­му, что у ее главы есть естественный, «природный» преемник. Прекращение правящей династии при доминировании авторитарно-монархического идеала может сопровож­даться культурным шоком и делегитимацией новой верховной власти, как не подлин­ной, полученной не «природным» путем. После смерти бездетного сына Ивана Грозного Федора Ивановича нового царя пришлось выбирать, что «должно было представляться народной массе не следствием политической необходимости, хотя и печальной, а чем- то похожим на нарушение законов природы: выборный царь был для нее такой же несо­образностью, как выборный отец, выборная мать»¹³⁰ . Отсюда — феномен русского са­мозванства как продукт смуты и одновременно подпитывающий ее источник. Феномен, с которым впервые столкнулось Московское царство и который надолго его переживет.

Возвращаясь к словам Николая Бердяева, еще раз повторим: отмеченное им па­радоксальное сочетание государственного и антигосударственного начал в русском народе связано с тем, что при концентрации государственного начала в одном лице у всех остальных оно не развивается. В «отцовской» модели абстракция общего инте­реса не может быть освоена; он существует как бы поверх интересов частных и груп­повых, с ними не пересекаясь и отождествляясь исключительно с фигурой правителя. Это, в свою очередь, не может не сопровождаться, говоря современным языком, поис­ками идеологического обоснования «отцовских» прав первого лица, легитимирующих именно его возвышение над всеми другими «отцами», и поисками способов трансля­ции общего интереса от первого лица к тем, кто должен его обслуживать.

Разумеется, главными способами в данной модели выступают сила, принужде­ние, устрашение. Но само право на использование силы в государстве, в отличие от той же семьи, всегда должно быть санкционировано и идеологически. Посмотрим, как это происходило в Московии.

6.4. Православный царь как языческий тотем

Становление и развитие Московии — это становление и развитие в первом осевом времени. Формирование русской централизованной государственности в значительной степени стало возможно благодаря тому, что абстракция единого христианского Бога, закрепившись в русском сознании, объединила страну общей верой. Обвал же этой го­сударственности, ее падение в смуту были вызваны, не в последнюю очередь, тем, что христианский идеал был изначально деформирован неорганичным соединением с язы­чеством, не разграничивающим божественное и человеческое, когда речь идет о сакра­лизации правителей. Однако и само такое соединение не было беспричинным, а уходи­ло корнями в наличную культуру отечественного социума московской эпохи.

За столетия монгольского владычества русский социум значительно продвину­лась по пути христианизации. Православие стало консолидирующей народной рели­гией, основой русской идентичности. Этому немало способствовала деятельность пра­вославной церкви: сотрудничая с татарами и молясь за ордынских ханов, она тем не менее помогала населению сохранить ощущение своей особости и обретать ощуще­ние своей религиозной общности. Кроме того, после получения московскими князья­ми монгольского ярлыка на великое княжение церковь стала активно и целенаправ­ленно поддерживать их практически во всех действиях. Сам факт, что уже в первой половине XIV века митрополит вместе со своим двором переехал из Владимира (куда еще раньше перебрался из Киева) в Москву, не мог не содействовать ее становлению и укреплению как общерусского центра.