История русского искусства

Петербург застраивался медленно и нехотя. Архитекторам приходилось не столько проектировать новые здания, сколько планировать местность, проводить улицы, нести надзор за деятельностью зодчих из простых каменщиков.

Эти зодчие-каменщики, еще недавно создававшие изумительные по художественности замысла и выполнению московские храмы, сразу разучились, обратились в заурядных рабочих. Их заставляли строить по новым, совершенно чуждым для них образцам, и работа не спорилась.

При этом уровень художественных вкусов был очень не высок: новое западное искусство плохо понималось и чувствовалось, а возврат к старым, допетровским идеалам стал совершенно невозможен. Пудреные парики, придворные «робы» и кафтаны не уживались с древнерусскими хоромами.

Самый ход событий русской истории со дня смерти Петра не мог благоприятствовать развитию искусств. Шла непрерывная борьба за власть: Меньшиков, Долгорукие, верховники, Бирон. Быстро сменялись царствования, еще быстрее – уезжал в Москву. Составлялись, правда, проекты больших сооружений, но осуществление их неизменно откладывалось.

Наконец на всероссийском престоле утвердилась дочь Петра Великого. Наступил, по выражению графа Панина, «эпок», когда «все было жертвовано настоящему времени, хотениям припадочных людей и всяким посторонним малым приключениям в делах». Началось блестящее по внешности царствование, оставившее «на штатс-конторе семнадцать миллионов долгу».

Настали более благоприятные времена и для «художеств», в частности – для архитектуры. В 1746 году был назначен новый начальник канцелярии строений генерал-лейтенант Фермор. При нем строительная деятельность заметно оживилась, и во главе ее стал «придворный обер-архитектор» граф Растрелли.

В. В. Растрелли

Граф Бартоломео (Варфоломей Варфоломеевич) Растрелли (1700(?)–1771), сын скульптора, вызванного Петром в Россию для литья пушек, учился строительному искусству за границей и в Петербург приехал уже в зрелом возрасте.

Портрет архитектора Бартоломео Растрелли. Около 1700–1771 гг.

В XVIII веке первое место в Европе занимали французские зодчие. Учиться зодчеству можно было только во Франции, и вся Европа ездила учиться в Париж, где главный королевский архитектор Роберт де Коттэ создавал новый изысканный стиль «рококо». Прямая линия почти исчезла из французской архитектуры. ее не только избегали: ее боялись. Все стремилось изогнуться, приобрести волнообразные очертания. Если уж нельзя было избегнуть прямой линии, то ее старались, по крайней мере, хорошенько спрятать под цепью всевозможных извивов, скульптурных украшений, причудливых овальных окон, наличников, завитков.

Внутренняя отделка зданий, на которую стали обращать особое внимание, открывала полнейший простор для всех ухищрений нового стиля. Гладь стен как бы перестала существовать – все утопало в декоративных украшениях: богато орнаментированных рамах, колоннах, медальонах, панно, причудливых карнизах, как это видно на воспроизводимом рисунке внутреннего убранства одной из зал отеля Субиз по рисункам архитектора Боффрана.

Бартоломео Растрелли. Проекты обрамления оконных, дверных проёмов и ниш для Зимнего дворца (1, 2), окна деревянной галереи у Монплезира (3). 1750-е гг.

Бартоломео Растрелли. Андреевская церковь. Киев

Бартоломео Растрелли. Нижний парк в Петергофе. Большой каскад

Бартоломео Растрелли. Смольный собор. Санкт-Петербург

Бартоломео Растрелли. Воронцовский дворец на Садовой. Санкт-Петербург

Бартоломео Растрелли. Большой Екатерининский дворец. Пушкин

Бартоломео Растрелли. Павильон «Грот». Царское село

Эта необычайная утонченная роскошь архитектуры вполне отвечала тем изысканным формам, в какие укладывалась жизнь французской аристократии эпохи Людовика XV. «Главным интересом жизни было развлечение, а главным развлечением – любовь», как говорит Андре Мишель. Облеченная в изящные формы чувственность, бесконечные пиры, праздники, концерты, маскарады, спектакли, – все это стоило безумных денег, но было так же красиво и изысканно, как и стены дворцов и отелей, где справлялся этот «вечный праздник Цитеры».

Русский двор елизаветинских времен изо всех сил старался быть копией нового Версаля, созданного Людовиком XV. Французы и все французское – занимали первое место. И здесь жизнь текла сплошною вереницею праздников. Французские туалеты, французская речь, французская музыка, французский театр, – все было налицо. Не хватало только французской архитектуры… Ее-то и привез талантливый Бартоломео Растрелли, мгновенно ставший чуть не первым человеком при дворе. Его засыпали деньгами и работой в обеих столицах и даже в провинции, пожаловали ему графский титул, отдали в ученье к Растрелли чуть не всех «архитектурии-гезелей».

Наступил своего рода «растреллиевский» период истории русской архитектуры, многому научивший и во многом содействовавший воспитанию художественных вкусов.