История русского искусства

Зимний дворец в Петербурге (1754–1762) также был построен Растрелли. В 1837 г. он сгорел, но был восстановлен без значительных отступлений от растреллиевской постройки.

Современная темная окраска дворца придает ему какой-то суровый, совершенно не отвечающий характеру архитектуры вид. Только во время ремонтов, когда дворец стоит в предварительной белой окраске, можно вполне оценить его благородное изящество.

В обработке фасадных частей Растрелли не отступает от излюбленных им приемов церковного зодчества: парных колонн по углам и выступам здания, замысловатых фронтонов над окнами. Любопытною особенностью Зимнего дворца является искусная маскировка крыши, которой почти не видно из-за высокой балюстрады и украшающих ее многочисленных статуй.

В том же году построен Растрелли и Большой Царскосельский дворец (1744–1766), с особенною роскошью отделанный снаружи, Капители колонн, гирлянды у крыши, гербы под окнами, кариатиды и кронштейны, – все это было вызолочено и сверкало, не уступая в блеске дворцовым крышам из луженого железа. Даже французский посол елизаветинских времен – человек, привыкший к пышности и роскоши построек французского двора, – был изумлен внешним видом

Царскосельского дворца и выражал желание накрыть футляром «эту драгоценность».

Длинный корпус дворца (свыше 140 саж длины) разбит на отдельные части и производит впечатление трех отдельных зданий, соединенных галереями. На обоих концах – купола, как в Аничковском дворце.

Дворцовые постройки Растрелли в общем довольно однообразны: в них повторяются одни и те же архитектурные формы и сочетания, но ни в одной из них талантливый зодчий не проявил такого богатства и изящества фантазии и рисунка, как в Царскосельском дворце. Если в церковном зодчестве наиболее совершенным созданием Растрелли является, как указывалось выше, Смольный монастырь, то в гражданской архитектуре ему соответствует именно Царскосельский дворец.

Растрелли же пришлось достраивать и начатый Леблоном большой Петергофский дворец (1754). Зодчий сохранил первоначальный наружный тип здания – во французском стиле конца XVII века, но и тут он построил по бокам здания два купола: церковь и так называемый «корпус под гербом».

Из построенных Растрелли частных домов можно упомянуть дом гр. Строганова в Петербурге, к несчастью, всегда выкрашенный в мрачную красную краску, и дом князя Трубецкого в Москве (1742), теперь дом 4 гимназии на Покровке. Как ни скромны эти здания в сравнении с дворцами, в них легко угадывается зодчий – превосходный рисовальщик и человек тонкого вкуса. Сооружая дом кн. Трубецкого, Растрелли не устоял перед искушением – ввести парные колонны с богатыми капителями, вытянуть и срезать полукругом углы, увенчав их оригинальными фронтонами.

Не меньшее мастерство проявил Растрелли и во внутреннем убранстве созидаемых им зданий. Россия не могла более ютиться в тесных сводчатых «каморах» допетровской Руси, украшенных наивным «приточным письмом» да изразцовыми печами, или в скромных, обтянутых холстом комнатах петровской эпохи. Нравы изменились, «повредились», как писал современник, кн. М. М. Щербатов. «Домы увеличились и вместо малого числа комнат уже по множеству стали иметь… зачали домы сии обивать штофными и другими обоями… зеркал, которых сперва весьма мало было, уже во все комнаты и большия стали употреблять». Во внутреннем распределении и убранстве зданий произошла целая революция, одним из видных деятелей которой именно и был Растрелли, прекрасно понимавший стремление двора Елизаветы к пышности и удовлетворявший его запросы даже с избытком. Елизаветинское общество, кое-как усвоившее внешнюю сторону европейской культуры, едва ли было в состоянии достаточно понимать и ценить красоту и утонченность растреллиевского стиля. Великий зодчий, созидая свои храмы и дворцы, в значительной мере работал для будущих, более чутких поколений.

Как в XV веке, когда русские зодчие разучились строить, явился Фиоравенти и разом ожила строительная деятельность, так и в XVIII в. новый итальянец смело направил вдохновение русских зодчих по новому руслу.

Следует считать просто счастьем, что в трудную годину русской архитектуры ей пришел на помощь такой богато одаренный зодчий-художник, каким был Бартоломео Растрелли. Именно его деятельность и вдохновляла русских зодчих, тщетно ждавших помощи от своей убогой Академии Художеств.

Академия Художеств

Академия Наук и Художеств и к царствованию Елизаветы «плодов и пользы совершенно не произвела», как говорилось в новом ее регламенте 1745 г. Однако не помог делу и этот регламент, предписывавший содержать при Академии Наук гимназию и производить «годных» гимназистов в студенты, «а негодных отдавать в Академию Художеств». Целое десятилетие продолжалась эта отдача «негодных» гимназистов в художественную школу и тоже, разумеется, «не произвела» ни «плодов», ни «пользы».

Академия Наук и Художеств. Архитектурный проект. 1724 г.