История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

надежду русской поэзии, но следующие его книги показали, какое у него

короткое дыхание; он очень быстро выродился в ловкого и

незначительного версификатора.Однако Ярьостанется как самый

интересный памятник своего времени, времени, когда в воздухе был

мистический анархизм, когда Вячеслав Иванов верил в возможность новой

мифологической эпохи и когда широко распространилась вера в то, что

жизненные силы стихийной природы человека разорвут оковы цивилизации и

мирового порядка. Эта вера нашла свою формулу в трех строках Городецкого:

Мы поднимем древний Хаос,

Древний Хаос потревожим

Мы ведь можем, можем, можем!

Любопытной и совершенно изолированной фигурой был граф Василий

Алексеевич Комаровский(1881–1914). Почти всю жизнь он был на грани

безумия и не раз эту грань переходил. Именно это придает особый привкус его

писаниям – а их очень немного. Его стихи, большая часть которых вошла в его

единственную книжку Первая пристань(1913), чрезвычайно оригинальны,

причудливы и витиеваты. В них есть ощущение страшной бездны, над которой

он беспечно ткет освещенные солнцем паутинки своего блистательного языка и

странного юмора. Может быть, ни один поэт не сумел так естественно придать

своим стихам совершенно неопределимый отпечаток своей личности. Проза его

еще более неописуема и ни на кого не похожа. Большая часть ее осталась

ненапечатанной. Тут бушует его капризное своеволие, и он словно подмигивает

лукаво, как существо, обладающее более чем человеческой свободой, свободой

от всех законов причинности.

Я не знаю ни на одном языке ничего подобного прозе Комаровского, но

для того, чтобы ее оценить, читатель должен быть лишен педантизма и открыт

для совершенно неожиданных ощущений. Комаровский был связан с

145

символизмом, особенно с Анненским и с Анри де Ренье, но сам он не был

символистом, ибо не был «истом» вообще.

12. «Стилизаторы»: Кузмин

Важным аспектом эстетического возрождения России – символизм был

только главным литературным его выражением – было оживление интереса к

художественной жизни прошлого, как русского, так и иностранного. И в

живописи, и в литературе это часто принимало форму сознательной имитации

старинных художников и писателей. Такой вид творческого пастиша в России

носит название «стилизации». В литературе она коснулась в основном прозы.

У символистов не было предвзятой идеи – какую именно прозу им

писать – и каждый пошел своим путем; таким образом, символистской

прозаической школы не существует, хотя есть поэтическая.

Некоторые символисты разрешили эту трудность, распространив на

прозу правила поэзии(Бальмонт, Сологуб, Белый), другие предались

свободному импрессионизму(Гиппиус), третьи, не доверяя себе, стали

искать руководства у признанных авторитетов и пришли к имитации

прозы минувших веков.

Так произошло с Брюсовым, чья лучшая проза – всегда стилизация. Метод

стилизации применялся не только в прозе; многие «малые» поэты частично или

полностью посвятили себя этому. Таков, например, Юрий Верховский,

величайший знаток пушкинской эпохи и умелый имитатор поэтов того времени.

Но самое крупное имя среди них – Михаил Алексеевич Кузмин (род. 1875),

который, хотя и принадлежал к символистскому кругу (и несколько лет жил на

«Башне»), как писатель стоит в стороне от символистской школы. Он эстет

чистой воды. Любимые его эпохи – александрийская, ранневизантийская и

восемнадцатый век. С другой стороны, он крепко врос в религиозную традицию

и странно симпатизирует старообрядцам. В его творчестве отчетливо звучат

религиозные мотивы, но не так, как у символистов – не метафизически, а

обрядно, ритуально. Религиозный элемент в нем неотделим от изысканной и

порочной чувственности. Эта смесь, хоть и пикантна, не всем по вкусу.

Поэзия его отличается от символистской большей конкретностью и

меньшей торжественностью. Почти всегда в его стихах речь идет о любви.

Он обладает большим мастерством и стихи его часто восхитительны.

Первый его поэтический сборник – Александрийские песни(1906) –

остался его лучшим сборником. Он был вдохновлен Песнями БилитисПьера

Луи; но не может быть никакого сомнения, что александрийские любовные