История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

песни, реконструированные русским поэтом, и тоньше, и изысканнее, и

многозначнее. За песнями последовала шаловливо-очаровательная пастораль

«восемнадцатого века» Сезоны любви(1907), где он проявляет свое почти

акробатическое умение владеть рифмой. Его дальнейшее творчество остоит

частью из скучноватых аллегорических любовных стихов в духе петрарковых

Триумфов, частью из восхитительно-легкомысленных стихов о «прелестных

мелочах жизни», и в этом жанре он не имеет соперников. В прозе он защищает

идеал «прекрасной ясности» и вдохновляется примерами поздних греческих

романистов, житиями святых, итальянской новеллой и французским романом

XVIII века.

Стиль его – жеманный и нарочито офранцуженный. Его очарование

заключается в пикантно-порочном привкусе его вещей, потому что, хотя он и

пишет романы приключений, ему до странного не хватает умения рассказывать.

Рассказы о современной жизни (самая крупная вещь – роман Нежный Иосиф,

1910) построены посредственно и редко бывают интересны. Но что в них

146

прекрасно – это диалог, в котором он пошел даже дальше Толстого в

воспроизведении произношения и неровностей разговорного языка. Он пишет

также либретто для балетов и оперетт; пишет и пьесы. Обычно они написаны с

легкомысленным озорством и их прелесть в рифмованных пассажах. Самая

прелестная из всех – Комедия о святом Алексее, раннее произведение (1907),

особенно типичное для его манеры говорить о священных вещах, включающее

некоторые из его лучших песенок.

13. Ходасевич

Поэты, родившиеся после 1880 г., не добавили к символизму ничего, или очень мало.

Исключение представляет Владислав Фелицианович Ходасевич (по-польски Chodasiewicz,

род. 1886). Хотя техника его почти свободна от символистских влияний, общий дух его

поэзии значительно ближе к символизму, чем к более молодым школам, ибо он,

единственный из всех молодых поэтов – мистик. Первая его книга появилась в 1908 г., но

общее признание он получил только после публикации своих последних, уже

послереволюционных книг Путем зерна(1920) и Тяжелая лира(1923), которые являются

произведениями зрелого и уверенного искусства. Ходасевич мистический спиритуалист,

но в выражении своих интуитивных ощущений он иронист. Его поэзия есть выражение

иронического и трагического противоречия между свободой бессмертной души и ее

порабощенностью материей и необходимостью. Эта вечная тема выражена в его стихах с

четкостью и изяществом, несколько напоминающим остроумие древних времен.

Собственно, остроумие есть главная черта поэзии Ходасевича, и его мистические стихи

обычно заканчиваются колкой эпиграммой. Эта манера очень действенна – его стихи

доходят до самых несклонных к поэзии читателей. Он внезапно стал популярен в 1919–

1920 гг., когда после перенесенных нечеловеческих страданий русские интеллигенты

больше обычного были открыты соблазну мистических настроений. Но даже такой не-

мистик (и не-поэт) как Горький считает Ходасевича величайшим из ныне живущих

русских поэтов. И если судить поэзию по нормам XVIII века, то Горький прав, ибо

Ходасевич величайший из живущих мастер поэтического остроумия. Несмотря на его

мистические верования, он классицист и стиль его – мастерское воскрешение форм и

манер Золотого пушкинского века.

147

Промежуточная глава II

Вторая революция

1

Великая война не слишком затронула русскую литературу. Русская

интеллигенция реагировала на нее не так, как образованные классы Германии,

Англии, Франции и Италии. Множеству литераторов Германии, Франции,

Англии и Италии, которые воевали или погибли на фронтах, русская литература

может противопоставить только одно имя – Гумилева. Национальный

либерализм, который проповедовал Струве и его друзья, способствовал

поднятию воинственного духа в тылу, но за малым исключением никого не

послал на фронт. Войну вел класс кадровых военных и тех, кто был

традиционно связан с ним. Прямое влияние войны на русскую литературу стало

ощущаться только тогда, когда молодые люди рождения 1895 года и

последующих, начавшие жизнь как солдаты, кадеты или добровольцы, осво -

бодились и смогли писать. Это произошло только в 1921 г., после окончания

гражданских войн. По своему отношению к войне интеллигенция разделилась

почти поровну на патриотов, равнодушных и пораженцев. Я упоминал уже об

усилиях Блока избежать мобилизации; Блок не был исключением. Поэтому нас

не должно удивлять, что война гораздо менее интересно отразилась в русской

литературе, чем в литературе западных стран. То немногое, что существует (за

исключением стихов Гумилева и того, что написали молодые писатели,

появившиеся после войны) написано военными корреспондентами, а не

солдатами.

Февральская революция 1917 г. поначалу вызвала всеобщий энтузиазм, но

вскоре развитие событий положило конец всякому патриотическому оптимизму.

Оптимистическая стадия революции почти не отразилась в русской литературе.