История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2

Последние в свою очередь поздравляют с радостной неделей праздника, указывают на важность этого праздника, его значение не только для каждого человека, «но и перелетной птицы, и наводят речь на то, что есть две души, которые томятся неизвестностью и, следовательно, не могут разделить общей радости. Родители невесты отвечают, что они помнят свои молодые годы, пылкую страсть юношеской любви, знают тоже, что семейную жизнь благословил Бог, и поэтому постараются успокоить томление двух особ своим согласием».

Тост за здоровье обручаемых служит ответом на подобные слова, и затем следует обряд обручения. Взяв кольца жениха и невесты, родители читают над ними молитвы и, благословивши ими детей, переменяют кольца, отдавая женихово невесте и обратно, причем жених целует свою невесту в плечо.

Тогда невеста подносит жениху яйцо, расписанное разными красками.

– Дай Бог, – говорит она, – чтобы наша жизнь была так весела, как свежо это яйцо, и так усыпана добрыми делами, как расписано оно.

Тосты, поздравления, песни, пляски и обильное угощение заканчивают радость двух семейств, соединяющихся узами родства.

В двух селениях Опишквиты (Кутаисского уезда) и Бандза (в Мингрелии) существует обыкновение в день храмового праздника великомученика и победоносца Георгия, 23 апреля, раскачивать огромное дерево. Толпа, собравшаяся вокруг дерева, охватывает его, а некоторые взлезают и размещаются на ветвях и до тех пор качают, пока не вырвут с корнем. Тогда дерево обносится вокруг церкви три раза, прислоняется к ее стене вверх корнями и закидывается каменьями.

Откуда явился этот обычай и что он означает, никто обяснить не может.

В монастыре на реке Хопи 13 и 14 августа бывает ярмарка, на которую стекается множество народа. На горе расположен монастырь, имеющий вид крепости. Стены его прячутся в зелени плюща, винограда и других разнообразных пород вьющихся растений, которыми так богата тамошняя природа. Вид с монастыря очарователен: открытая на значительное пространство долина реки Хопи окаймляется с одной стороны зеленым лесом, где растут грецкий орех, фиговое дерево и виноградник; с другой – холмами Верхней Мингрелии, из-за которых на темно-синем фоне неба подымаются до облаков снежные вершины Сванетских гор, заканчивающих картину.

Обширная поляна перед монастырем в это время кишит народом; со всех сторон приезжают и приходят новые лица, по большей части женщины, которых часто бывает более мужчин. Каждая держит в руках моток шелку, почти исключительный предмет торговли на местных рынках.

Среди толпы можно встретить и княгиню или богатую дворянку, верхом на лошади, сопровождаемую всадником и несколькими непременно босыми бичо (слуги); несколько незатейливых, на скорую руку устроенных магазинов с ситцами и прочими простыми материями довершают картину. Собственно праздник и увеселения начинаются после обедни. По окончании службы народ группами располагается под деревьями за скромную трапезу, состоящую из огурцов и дынь с чуреками, запиваемых достаточным количеством вина. Веселые возгласы, слышные по временам из разных углов, пляска лезгинки под звуки балалайки и пистолетные выстрелы – лучшие свидетели веселящегося народа.

Собравшиеся на праздник начинают свои увеселения скачкой и джигитовкой и затем переходят к национальному танцу. Толпа мужчин и женщин, взявшись вперемежку за руки, становится друг подле друга локоть к локтю и составляет, таким образом, круг или хоровод пар в 50 и более. Один из участвующих затягивает песню, после короткого стиха или куплета которой последние звуки подхватывает весь хоровод. Вместе с началом песни начинается и движение хоровода вправо или влево; все делают незатейливое pas из четырех тактов. Вдруг запевала начинает петь самым одушевленным образом, и толпа начинает прыгать вместе, в такт, делая вприпрыжку то же самое, и это повторяется несколько раз.

«Чрезвычайно интересно видеть этот круг, – говорит очевидец, – из мужчин и женщин в живописных туземных костюмах, так нежданно и быстро переходящих от плавных, стройных движений к необузданным, диким. Впрочем, как те, так и другие, особенно у женщин, были исполнены грации, так резко отличающей здешнюю породу».

В песне мингрельской мало слов, но чрезвычайно разнообразен напев. Последний не уныл и одинаков, как при веселых, так и печальных случаях. В кругу высшего класса поются духовные песни на грузинском языке, перенятые у имеретин и гурийцев; почти во всех песнях есть запевала, и часто песни поются на два хора.

У гурийцев нет привилегированных импровизаторов; да и народ не может указать на людей, которые славились бы быстрым поэтическим воображением и уменьем сложить песню, «но всякое эффектное, геройское предприятие, а также пирушка, празднество и страстная, нередкая в Гурии любовь воодушевляют каждого молодого, свободного человека, и весьма многие из них выражают свои чувства в легкой и довольно мелодичной импровизации».