История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Все время своей жизни в Италии Шелли был в постоянном неведении относительно своих последних работ, посланных или переданных Чарльзу Оллиеру. С одной стороны, издатель имел привычку подолгу не отвечать на письма автора, с другой – итальянская почта работала крайне неаккуратно.

«Дорогой сэр! – обращался Шелли к Оллиеру 6 марта 1820 года из Пизы. – У меня нет сведений о получении Вами “Прометея” и “Ченчи”, пакеты были отправлены на судне, которое ушло еще в середине декабря».

«Если в каких-нибудь рецензиях меня будут ругать, прошу посылать вырезки. Если будут хвалить, можно не утруждаться. Мне было бы стыдно заслужить второе; а первое, смею думать, будет более чем заслуженной данью. Если же меня похвалит Хент, прошу прислать, ибо это совсем иное дело».

О выходе своих книг и о рецензиях на них Шелли чаще всего узнавал не от издателя. «Мистер Гисборн прислал мне экземпляр “Прометея”, очень красиво изданный. Жаль, что в нем так много опечаток, часто уничтожающих смысл, тем более что стихи и без того понятны лишь немногим и лишь немногим могут понравиться», – сообщает Шелли Оллиеру 10 ноября 1820 года.

Из письма Хента от 6 апреля 1820 года Шелли узнал о том, что в Лондоне опубликована его трагедия «Ченчи» и что Хент высоко ее оценил. «Признаюсь, я не ожидал, что эта моя книга так понравится Вам, хотя я сочинял ее с некоторой надеждой на популярность и ради этого даже поступился своими принципами и взял сюжет, в основе которого лежит проступок против нравственности. Но Ваше одобрение и одобрение немногих избранных судей более всего удовлетворяет мое авторское честолюбие и значит больше, чем осуждение “целого театра прочих”»[68].

«Прилагаю несколько стихотворений, которые надо добавить к “Джулиану и Маддало”[69]. Вы, вероятно, знаете, что я не хочу, чтобы моя фамилия печаталась на титульном листе сборника, хотя и не делаю тайны из своего авторства», – просил Шелли Оллиера в письме от 27 февраля 1821 года.

Вопросы, просьбы, предложения… Часто письма Шелли были гласом вопиющего в пустыне. Даже друг и защитник Ли Хент порой огорчает поэта слишком долгим молчанием:

«Вы так и не сообщили мне о получении “Питера Белла” и “Письма о Карлайле”…»

«Вам так и не удалось найти издателя для “Философских взглядов на реформу?”

«Какова судьба маленькой книжечки “народных песен”, которую я послал Вам? Это песни абсолютно политические, мне хотелось как-то воздействовать на реформаторов, поторопить их…»

«Умоляю, сообщите, что Вы сделали с моим “Маскарадом Анархии”?!»

«Особенно прошу посылать экземпляры всех моих сочинений, которые будут печататься, Хорейсу Смиту».

В одном из своих писем Ли Хент посоветовал Шелли сменить издателя; по его мнению, Оллиер в этом качестве был недостаточно добросовестен. «Ваше мнение по этому вопросу было бы для меня законом, – ответил Шелли, – но, оказывается, мы крепко завязаны с ним; у меня нет другого выбора, как оставаться с Оллиером в хороших отношениях, – слишком многими моими рукописями он уже владеет. Так что мне приходится выбрать лучшее из плохого и утешить себя размышлениями о том, что трудно было бы найти издателя, который не был бы так же плох или даже хуже, что честность и нечестность определяются не столько личными свойствами человека, сколько его положением, так что честный издатель и книгопродавец, как и любой продавец, является чем-то вроде Иисуса Христа».

13

Окрыленный немедленным восторженным откликом «Экзаминера», утверждавшего, что «Ченчи», несомненно, «величайшее драматическое произведение современности», и полной сочувствия рецензией «Театрального обозревателя», безоговорочно принявшего пьесу, Шелли особенно болезненно воспринял тот поток брани, который неожиданно хлынул на него. Первый ушат вылил рецензент «Литературной газеты»; этот достаточно могучий лондонский еженедельник был, как мы уже отмечали, абсолютно нетерпимым к любому произведению, в котором он усматривал нарушение строгих моральных норм или отсутствие набожности. Именно в этом и была обвинена трагедия Шелли. Обозреватель газеты без колебания предал ее анафеме: «Из всей мерзости, которая в наше время порождена интеллектуальным извращением и поэтическим атеизмом, “Ченчи” кажется нам самой омерзительной», – так началась статья. А последний ее абзац гласил: «Мы с большой радостью прощаемся с этой работой и искренне надеемся, что в течение ближайших 50 лет нам не придется встретиться с произведением до такой степени грязным, бесчестным и подлым». Понятно, какая картина могла быть представлена читателю в столь выразительном обрамлении.

Несмотря на свою постоянно декларируемую индифферентность к отзывам критики, Шелли был вне себя. Он потребовал у Оллиера немедленного переиздания книги, уверяя его, что «Ченчи» не только сценична, но каждая ее сцена достойна Софокла и Вольтера.