История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Вслед за «Литературной газетой» выступили «Мансли Мэгэзин», «Лондонский журнал», «Мансли критикл», «Драматик ревью», «Эдинбург мансли ревью и другие – 10 рецензий за короткий период с марта по июль 1821 года! Ни одна из предыдущих работ Шелли не удостаивалась такого внимания критики, уж одно это говорит о том, что трагедия «Ченчи» оказалась наиболее популярным произведением Шелли, во всяком случае, при его жизни. За исключением уже упомянутых статей с их полярно противоположной оценкой, все остальные сходились на том, что порочность темы вызывает безусловное отвращение, но признавали незаурядную поэтическую мощь автора.

Рецензент «Нью мансли», например, считал автора «Ченчи» человеком гениальным, но «болезненного психического склада». Это высказывание в какой-то мере предвосхитило Хэзлитта, позднее утверждавшего, что болезненное тщеславие Шелли явилось причиной многих его ошибок. Шелли, безусловно, не оставался равнодушным, когда рецензенты признавали его поэтическую гениальность, но гораздо в большей степени его порадовало бы признание правильности его идей, которые, к великому его огорчению, почти ни у кого не вызвали сочувствия. Замыкал грозную кавалькаду обозреватель лондонского ежемесячника «Мансли ревью, выступивший в февральском номере 1821 года: «Поэтический талант мистера Шелли расцветает на наших глазах, как искренне хотелось бы нам сказать то же самое в отношении его здравомыслия и рассудительности, но, увы, мы наблюдаем обратное. История “Ченчи”, выбранная темой трагедии XIX века, всерьез потрясла и возмутила нас». И далее: «Мистер Шелли, как беспомощный и неопытный гигант, пытается взлететь на небеса на куриных крыльях. Рецензенты, настроенные менее доброжелательно, чем мы, глядя на эти потуги, не знают, плакать или смеяться».

«Вот каковы мои доброжелатели», – скорбно улыбался Шелли, и его обычно мальчишеское лицо в эти мгновения казалось старческим.

Не более утешительными были отзывы на «Освобожденного Прометея» и несколько других поэм и стихотворений, помещенных с ним под одной обложкой; книга вышла в 1820 году. «Существуют примеры того, как избыток выдумки быстро приводит к нелепости; мистер Шелли поистине достойно подтверждает это», – начало статьи «Ежемесячного журнального обозрения» не предвещало ничего доброго. И действительно: «Огромная метафорическая поэма об освобождении Прометея – нелепость, чистой воды нелепость, извлеченная автором из его мучительных поисков истины. Напрасно издатель решился представить ее на суд читателя. Мы, правда, далеки от того, чтобы отрицать огромные достоинства отдельных отрывков “Освобожденного Прометея”. Но мистер Шелли сообщает нам в предисловии, что “Освобожденного Прометея” следует рассматривать как работу философскую. Большое Вам спасибо, дядя Ричард! Где же те мысли, которые нашей философии могли бы пригодиться, хоть в дурном сне? Абсурдность, навязчивая идея борьбы добра и зла, фурии, постоянно рассекающие мир его воображения и превращающие сложные построения безвкусицы в сверкающие обломки».

Законодательное лондонское «Куотерли ревью» молчало до 1822 года и наконец разразилось огромной злой статьей:

«Основной характерной чертой поэзии Шелли является крупномасштабная бессмыслица. Мы далеки от того, чтобы призывать к строгой причинности или точным логическим дедукциям в поэзии, но мы вправе требовать ясной и четкой концепции…

Вопрос о красоте как таковой может быть в зависимости от вкуса разрешен по-разному… Но вопрос о смысле или бессмыслице – это тот предмет, относительно которого общественное мнение, с точки зрения здравого смысла, может выносить свое суждение, хоть мистер Шелли и его окружение думают, что они единственные, кто обладает безукоризненным вкусом и гениальной чувствительностью к красотам природы и искусства…

У нас нет ни времени, ни места, чтобы анализировать весь абсурд, изложенный здесь: все эти вихревые гармонии, твердые сферы, каждая из которых равна многим тысячам сфер, изолированных друг от друга, вращающихся друг относительно друга по невидимым орбитам, излучая дикую музыку, которая почему-то дробит светлый ручей, превращая его в тончайший лазурный туман и пр…

Несоответствия, преобладающие в метафорах, как, впрочем, и в других элементах стиха м-ра Шелли, можно с успехом проанализировать не только примерами из “Прометея” – этого кладезя нелепостей и недоразумений.

Иногда любовь мистера Шелли к непонятному уступает место любви к отвратительному и нечестивому».

Рецензент отказывает Шелли даже в поэтической силе. «Поэтическую силу можно показать только создавая хорошую поэзию, чего мистер Шелли сделать не в состоянии. Доказательства гения м-ра Шелли, которые приводят его почитатели, – это чрезмерное преувеличение. Отсутствие смысла называют совершенством, абсурдность – оригинальностью, толчею метафор – сокровищницей воображения, даже грубая, шероховатая, неприглядная манера письма с грубыми нарушениями правил грамматики, конечно, становится признаком и результатом дерзкого полета мысли гения, которому тесны общепринятые рамки».