История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Уснула наша лодка на волне,
И парус свернут, будто мысль во сне,
Колеблем руль волной, текущей мимо,
К ней мачту с веслами несет старик,
Наш лодочник, угрюмый Доменик,
Она ж, как спящий зверь, невозмутима.
В голубизне уж звезды сожжены,
И сморщен ломтик палевой луны.
К расселине, пещере, горной нише
Скользнули тени сов, летучей мыши.

Лесные росы уж затеплил день.

Меж скал вверху и пеною в стремнинах
Туман еще хранит ночную лень,
И горный снег лежит на Апеннинах.
И золотом воздушным осиян
Вздымающийся из пещер туман.

День возвращает из небытия

Дрозда, и ласточку, и соловья,
Звон колокольный, песенку молочниц,
Пчелу и серп, и аромат жнивья.
Погасли светляки у сонных речек,
Как лампы с догоревшим фитилем,
Забытые прилежным школяром.
Жук рог не подкрутил, молчит кузнечик.
День, будто фермер выстрелом в ворон,
Умы кошмарами терзавший сон
Вспугнул, и страх погас под небосводом
Между кончиной лампы и восходом.

Все встали выполнить, что Он велел,

Создавший нас свои диктует цели.
Ему – учить, учиться – наш удел
Тому, чего постичь мы не сумели
И не сумеем. Встали все,
Те, кому страх желанней их печали, –
Вдали лишь Лионель и Мельхиор;
Они давно в людской толпе не рыщут,
Соорудив под тем холмом жилище,
Чей лоб навис, чтоб Лукку жадный взор
Пизанцев не глодал. Они долиной
Отделены от Апеннинских гор –
Далеких островов в воздушной дымке, –
Долина плодородья зелена
С полями, кущами, болотной тиной,
Как озеро, извилиста, длинна.

«Как думаешь, что нашей лодке снится

Теперь? Коль утренние сны верны,
Наверное, ей наша леность мнится
Позорною. Под мерный плеск волны
Ей верно снятся те речные мили,
Что мы бы к часу этому проплыли».
«Не ведаю», – ответил Лионель.[86]

16

Хорошему настроению Мери значительно способствовало почти постоянное отсутствие Клер. Живя во Флоренции и пользуясь успехом в тамошнем великосветском обществе, где, по ее воспоминаниям, итальянцы составляли «значительное меньшинство», а преобладали англичане, немцы и русские, среди которых у нее появилось немало друзей, Клер усердно совершенствовалась в немецком языке, одну за другой читала немецкие книги в подлиннике, особенно увлекалась Гете. Языки ей давались легко, французский она знала в совершенстве, а с переездом в Италию быстро овладела итальянским, причем говорила на этом языке «со всеми тонкостями, изяществом», как отмечали сами итальянцы. Теперешние занятия немецким были связаны с ее планами стать «компаньонкой» какой-нибудь знатной немецкой дамы или гувернанткой в немецкой семье, чтобы обрести наконец материальную независимость. Она посоветовалась по этому поводу с Шелли, и вот что он написал ей: «Попробовать, несомненно, стоит, если окажется подходящий случай, ибо всегда можно и отступить, если ты обманешься в своих ожиданиях. Конечно, положение dame de compagne обычно сулит мало хорошего, но я готов верить, что в твоем случае будет исключение и что каждый, кто тебя близко узнает, обязательно к тебе привяжется».

Но шли месяцы, подходящего случая не представлялось, и великодушный Перси настоятельно приглашал Клер приехать к ним в Баньи ди Пиза.