История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Утром 8 июля Шелли вышел из Ливорнского банка с полотняным мешком, полным тосканских крон, и поспешил в порт. Его сопровождал Трелони. Шелли очень торопился – в его кармане лежало только вчера полученное отчаянное письмо Мери. Бедняжку мучило предчувствие какого-то несчастья, нависшего над ними, и она умоляла мужа поспешить домой.

Потом Мери вспоминала, что это предчувствие касалось скорее Перси Флоренса, чем самого Шелли.

Погода в тот день была жаркой и неустойчивой. Капитан Робертс настоятельно советовал повременить с отплытием. Но Шелли был полон нетерпенья. Письмо Мери и воспоминание о том тяжелом нервном состоянии, в каком он оставил ее, не позволяли медлить. Уильямс тоже хотел как можно скорее вернуться; Трелони, не доверявший ни «Дон Жуану», ни его команде, решил сопровождать их на своем «Боливаре», но в последний момент выяснилось, что «Боливар» не прошел еще карантинного досмотра, так что его не выпускали из порта.

10

Примерно в час дня яхта Шелли и еще две фелюги вышли из Ливорнского порта. Капитан Робертс стоял на самом краю мола до тех пор, пока «Дон Жуан» не скрылся из вида. Тем временем на «Боливаре» сворачивали паруса, и один из опытных генуэзских матросов, сидя на рее главной мачты, говорил Трелони:

– «Дон Жуан» держится слишком близко к берегу и идет под всеми парусами. Это опасно, надвигается шторм.

В три часа пополудни белесая стена дождя и тумана придвинулась вплотную к порту, ураганный ветер загнал все живое за какие-нибудь укрытия. Трелони, чувствуя свою беспомощность, ушел с палубы в каюту, а капитан Робертс добился разрешения подняться на наблюдательную вышку. Он долго пытался найти яхту, шарил окулярами в серой мгле и наконец увидел в подзорную трубу знакомый силуэт «Дон Жуана»; яхта находилась уже милях в десяти от Ливорно. Скоро «Дон Жуан» окончательно исчез в адском месиве ливня и туч, то и дело пронзаемых зигзагами молний. Это светопреставление длилось не более получаса, затем горизонт прояснился, море улеглось, но на его еще холодной свинцовой глади не было ничего похожего на судно или хотя бы его обломки. Удрученный капитан Робертс наконец спрятал бинокль и, спустившись с наблюдательной вышки, пошел на «Боливар» к Трелони. Две фелюги, вышедшие в море одновременно с «Дон Жуаном», успели до шквала вернуться в гавань. Обе команды, с пристрастием допрашиваемые Трелони и Робертсом, утверждали, что никакой яхты не видели. Правда, тот же генуэзский матрос, который предупреждал о надвигающейся буре, сказал Трелони, что на одной из вернувшихся фелюг он разглядел весло английского производства, по его мнению, оно могло принадлежать только «Дон Жуану». Весь порт был поставлен на ноги. Вечером того же дня оказалось, что два других судна, возвращавшиеся в Ливорно как раз в то время, когда шквал набирал силу, видели швыряемую волнами яхту. Капитан одного из судов утверждал, что он предложил взять команду «Дон Жуана» к себе на борт:

– Ваша яхта не выдержит бури, – крикнул он в рупор. И услышал в ответ:

– У нас всё в порядке.

Но тут огромная волна накрыла яхту.

– Вы погибнете! Ради бога, спустите паруса, – снова закричал капитан. Ответа не последовало. Он видел, как один джентльмен начал опускать парус, а другой схватил его за руки и удержал. Ветер становился ураганным, капитан занялся своими делами и потерял из вида злополучную яхту. Команда второго судна, видевшего «Дон Жуан», не могла, а может быть, не захотела ничего рассказать.

– Да, мы понимали, что яхта находится в бедственном положении, но мы и со своим судном еле справлялись, – вот все, что услышали от них Трелони и Робертс.

Следующий день – 9 июля – прошел в волнениях и не принес никаких новых известий. 10 июля Трелони поскакал в Пизу сообщить Байрону о случившемся, а может быть – хоть он отлично понимал, что этого не может быть, – узнать в Пизе, нет ли там каких-нибудь сведений. Байрон, конечно, ничего не знал и был явно взволнован, а миссис Мейсон встретила Трелони так, будто уже приготовилась к худшему. Прошлой ночью во сне к ней явился Шелли и говорил о каком-то несчастье. Проснулась она в слезах и с тех пор не могла найти себе места.

Трелони послал распоряжение на «Боливар» плыть вдоль берега в сторону Виареджио и дальше к Леричи, а сам отправился в том же направлении верхом, предварительно разослав нарочных по всему побережью вплоть до Ниццы.