История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Запал мне в грудь твой влажный взгляд,
Но не развел меня с тоской;
В душе он взбаламутил яд –
Прощай, холодного отчаянья покой!

Покорствуя веленьям долга,

Я нес достойно своенравный рок.
Удав цепей, сжимавший душу долго,
Разжался, сгнил, сломить ее не смог![22]

Мери, вынужденная в последние месяцы беременности подчиняться прописанному врачом режиму, рано поднималась к себе в спальню и оставляла своего мужа и кумира вдвоем с «его подругой», так в моменты раздражения она называла теперь сестру. Перси и Клер оба страдали ночными страхами и бессонницами и хорошо понимали друг друга. Клер не удивлялась, если ее собеседник, вдруг замолчав, начинал настороженно прислушиваться – значит, ему снова почудились шаги некоего мистера Лизона, который, как уверял Шелли, уже третий год всюду преследует его. А Перси не сомневался в том, что если Клер видела, как ее подушка неведомым образом переместилась с кровати на кресло, то так оно и было, а бледное лицо девушки, прибежавшей среди ночи к своему покровителю, лучшее тому доказательство. «До рассвета мы просидели с Клер у камина, разговаривая о природе сверхъестественных явлений», – записал Шелли в дневнике.

Мери пыталась оправдать свое раздражение прежде всего перед самой собой:

– Конечно, Шелли прощает мне ухаживание Хогга, но ведь Хогг не член нашей семьи. Летом он уедет. А эта экзальтированная особа не дала нам возможности ни на один день остаться вдвоем.

Она пыталась говорить мужу о своей ревности, но он считал это чувство недостойным своей божественной Мери:

– Любимая, ведь я ничего не отнимаю у тебя, беря под свою защиту другую женщину. Между мной и Клер нежная, чистая дружба.

– Ах, Перси, ты гораздо лучше знаешь нрав эльфов, чем женский характер, – не успокаивалась Мери. Жизнь и теория разошлись вновь.

Роды начались неожиданно для всех. Девочка, появившаяся на свет 22 февраля 1815 года на 2 месяца раньше срока, прожила всего 2 недели. Мери оцепенела, ее большие, потухшие, без единой слезинки глаза пугали своим безучастием. «Нашла мою малютку мертвой, – записала Мери в дневнике 6 марта. – Злополучный день. Вечером читала “Падение иезуитов”». 9 марта: «Всё думаю о моей малютке – действительно, как невыносимо матери терять ребенка. Читала Фонтонеля[23] “О множественности миров”». 19 марта: «Видела во сне, что моя крошка опять жива, что она только похолодела, а мы оттерли ее у огня – и она ожила. Проснулась, а малютки нет. Весь день думаю о ней. Шелли очень нездоров. Читаю Гиббона»[24]. 13 марта: «Осталась дома; вязала и думала о своей умершей малютке… Прочла вместе с Хоггом 15 строк из “Метаморфоз” Овидия».

Это методическое перечисление прочитанных томов, постоянно сопровождающее в дневнике Мери даже самые горестные записи бед и утрат, вызывает у нас сейчас смешанное чувство удивления, восхищения и страха, который всегда испытываешь, сталкиваясь с необычным, из ряда вон выходящим. Такая удивительная дисциплина мысли и памяти еще не раз послужит Мери поддержкой в тяжких испытаниях жизни.

Перси тоже большую часть дня проводил за книгой. За последние 17 дней марта он прочитал 1200 страниц, причем пьесы Эврипида, трагедии Сенеки, сочинения Гомера, Геродота[25], сатиры Петрония[26] он читал в подлиннике.

Кажется, что даже пред вратами ада эта 18-летняя девочка и ее 23-летний муж не выпустили бы книгу из рук и, ожидая своей очереди, продолжали бы лихорадочно перелистывать страницы.

Однако надо сказать, что для романтиков характерно стремление к универсальному познанию мира в его движении, контрастах и противоречиях. Так что исключительное на первый взгляд при более глубоком рассмотрении оказывается закономерным.

10

После всего случившегося неприязнь Мери к сестре усилилась. Она умоляла Шелли найти для Клер место гувернантки, но оказалось, что репутация беглянки уже безнадежно испорчена. Между тем кроткая настойчивость Мери была непреодолима. В результате приняли решение, что Клер поедет на побережье в пансионат вдовы Бикнел, знакомой Годвинов. «Шелли и его подруга пошли на прогулку», – записала Мери в своем дневнике 12 мая 1815 года. Она с облегчением думала, что это их последняя совместная прогулка. 13 мая, сразу же после отъезда Клер, Мери сделала в своем дневнике последнюю запись: «Сегодня – день нашего возрождения, и я начну вести новый дневник».

Лето решили провести на юго-западном побережье Англии. В июне отправились в Девоншир, сняли домик в уединенном месте на самом берегу, но той идиллии, которую так предвкушала Мери, не было. Перси то и дело отлучался в Лондон по делам, связанным с новым журналом «Герольд», который начал выходить с конца марта 1815 года. Он буквально бредил новым изданием, все разговоры последних двух месяцев неизменно сводились к «Герольду», который так щедро публиковал сочинения самого Шелли.