История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли

Так начиналось повествование о «непорочном юноше», который жил, пел и умер в одиночестве; изгойство, постоянные странствия типичны для романтического героя. Юноша был поглощен созерцанием Вселенной. Величие и красота высшего мира глубоко запали в его душу, придали неистощимое разнообразие всем его фантазиям. И до тех пор, пока юноша исполнен стремлением к бесконечному, он радостен, спокоен и полон самообладания. Но приходит время, когда его дух внезапно пробуждается и юноша жаждет общения с родственным ему существом. Тогда он создает в своей фантазии Видение, в которое влюбляется. В это заветное Видение он вкладывает все чудесное, мудрое и прекрасное, что только может нарисовать воображение поэта, философа и любящего человека.

Привиделась красавица ему,
Покрытая туманным одеяньем.
И вот она с ним повела беседу
Торжественно и тихо. И казалось,
Что говорила голосом ее
Его душа – в спокойствии безмолвном
Глубоких мыслей;
Он обратился к ней и увидал,
Что вся она жила и вся дышала
В своем полувоздушном одеянье;
Он увидал раскинутые руки,
Сверкавшие прекрасной наготою.
…
На миг она отпрянула назад,
Потом, отдавшись бешеному чувству,
С воздушной кручи кинулась к нему
И с ним слилась в объятье нераздельном.

Юноша проснулся, охваченный внезапной страстью, и бросился в путь, в ночную тьму, через холмы, долины и болотные топи. Он не давал себе отдыха. И даже тогда, когда уже окончательно иссякли силы, его еще долго вел «сладкий жар экстаза». Наконец где-то в уединенном уголке, который был приподнят, как «нежными руками», корнями сосен, он остановился.

И голову усталую на камень,
Как на подушку мягкую склонил.
Он понял: здесь, в неведомом приюте,
С природой слиться суждено ему.
Спокойно он слабел; невозмутимо
Беседовал с собой перед концом.
И улыбался бледною улыбкой.[28]

Ни боль, ни страх не нарушили его последнего отдыха, не коснулись его живой души, обращенной в прошлое. Последнее, что он видел, была двурогая луна. Умер он перед рассветом, не пролив ни одной слезы. Искусство и красноречие слишком ничтожны, чтобы оплакать такую потерю. С уходом юноши земля и небо – все изменилось.

Сам Шелли рассматривал поэму как иносказательное описание одного из наиболее интересных состояний человеческого ума. Сосредоточенность на высоких, величественных идеалах может оказаться гибельной, ибо каждому, кто зайдет слишком далеко в погоне за совершенством, реальный мир покажется темным и мертвым. Автор уверен, что «нарисованная им картина содержит в себе предостережения для его современников. Самоуединение юноши было отомщено фуриями непобедимой страсти, которые привели его к быстрой гибели».

Кто, не прочитав авторского предисловия, может предположить, что Шелли намеревался критиковать героя своей поэмы? Образ безвременно гибнущего мечтателя и поэта воспринимается читателями с неизменным сочувствием и отождествляется с самим автором, страдающим от столкновения с реальной жизнью. Разве Шелли, так же как и его герой, не стремился найти в человеке воплощение красоты, разве не приходилось ему терпеть горьких разочарований?

Патетической кончиной своего героя Шелли подводит читателей к мысли, что нельзя в смертном существе искать сходство с тем, что бессмертно и вечно. Этот вывод для Шелли очень важен, он пришел к нему постепенно, путем долгих, тяжелых сомнений. Но только к концу жизни Шелли окончательно утвердился в мысли, что идеальная красота не может воплотиться ни в одном земном образе.

«Аластор», как и «Королева Мэб», написан белым стихом. Сравнивая их, видишь, как постепенно чувство меры и гармонии начинает преобладать над причудливостью, перегруженностью романтическими атрибутами.

14