Иванов день

Геннадий Фиш всегда был верен интернациональной теме. Вышедшие книги — логическое продолжение его творческой биографии, начатой еще в тридцатые годы произведениями о финских красногвардейцах. (Одну из них — «Падение Кимас-озера» — А. М. Горький назвал «духоподъемным произведением».)

Перечитывая «Встречи в Суоми», «Здравствуй, Дания!», «Норвегия рядом», «Отшельник Атлантики», «У шведов», ясно видишь, как много общего и в истории, и в характере людей европейского Севера, хотя замечаешь и много несхожего. Но то, что является общим, и создало эту единую по колориту и стилистике книгу. Не только история, но и современная жизнь скандинавских стран властно вошла в произведения Геннадия Фиша со всеми своими жгучими проблемами. И не декларативно, а через людские судьбы.

Удивительное постоянство и приверженность к раз и навсегда избранной интернациональной теме проявлял в своем творчестве Геннадий Фиш, — превосходное качество для писателя!.. Были у него твердые творческие принципы, выработанные многолетним трудом в разных литературных жанрах, и особенно — в документальной прозе.

Что же это были за принципы?

Есть ходячий афоризм: «Лучшая правда — вымысел». Геннадий Фиш опроверг его своими скандинавскими книгами. Его лучшая правда — это правда.

Стоит заглянуть в творческую лабораторию писателя, посмотреть, что он сам думал о работе над зарубежным материалом.

Вот, например, что писал Геннадий Фиш в своих ответах на анкету журнала «Вопросы литературы» (1966, № 9):

«Книга о путешествии, о другой стране — всегда роман, где два главных героя: страна и человек, который, постигая ее, ведет повествование. Это всегда — внутренний диалог. И чем острее противоречия в этом диалоге, тем рельефнее вырисовывается страна, тем интереснее само повествование…»

Есть в этих ответах и такая мысль:

«Книга о другой стране непременно должна иметь документальную основу, должна предстать перед читателем россыпью новых, еще незнакомых ему фактов или знакомых, но заново осмысленных. Но ведь и факт факту рознь. Важно и их соотношение…»

Не могу не привести и следующие слова автора:

«В жанре… документальной прозы, особенно в книгах о зарубежье, когда документальность как бы задана, фактическая сторона дела, по-моему, должна быть скрупулезно сохранена. Выдумка во имя «художественности», часто называемая «художественным обобщением», должна почитаться непорядочностью».

При всей своей серьезности Геннадий Фиш оставался человеком с легким характером. Он обладал врожденным даром запросто сходиться с людьми, быстро находить с ними общий язык. Очень ему в этом помогали собственная открытость, доброжелательность, веселый нрав, любовь к остроумной шутке.

Геннадий Фиш очень был нужен на войне. Нужным он оказался и в мирное время, когда надо было завязывать дружеские отношения с нашими северными соседями. Трудно было бы выбрать более достойного полпреда советской литературы! Умный собеседник, он умело налаживал деловые контакты с людьми самых разных профессий, и они становились не только его друзьями, но и друзьями нашей страны.

Он скончался летом 1971 года.

В 1972 году я побывал в Норвегии, Дании и Швеции. Все мне здесь показалось знакомым — и города, и люди. Я легко узнавал многих и многое. Это — заслуга покойного товарища.

Потом я написал «Скандинавский дневник», в котором делился своими впечатлениями об этих странах, о встречах со многими прогрессивными деятелями культуры.

Запомнились мне беседы с Артуром Лундквистом, Иваром Лу-Юханссоном, Хансом Шерфигом и другими известными писателями. В каждой такой беседе обязательно вспоминался ушедший недавно из жизни Геннадий Фиш, его книги. Отзывались о Г. Фише с любовью, как о близком друге, высоко ценя все, что он сделал для интернационального братства людей, для сближения деятелей культуры наших стран.

Вот что писала в своих воспоминаниях о Геннадии Фише известная шведская сказочница Астрид Линдгрен: