Иванов день

— Если бы вы только знали!.. Как-то давно, еще в дни боев за Москву, когда мне был дорог каждый танк в бригаде, начштаба распылил мои силы. Я, конечно, восстал против этого! В запале сказал начштаба, что он действует не как танкист, а как конник и что ему бы лучше служить в кавалерии! И с того дня он меня смертельно возненавидел!

Мы втроем переглядываемся, готовые прыснуть, думаем об одном и том же: «Нам бы ваши заботы, товарищ полковник!»

— Так, значит, вас можно поздравить с новой наградой? — привстав со стаканом в руке, спрашивает Геннадий. — Поздравляю, поздравляю!

Мы чокаемся с полковником, делаем по глотку отравы.

— По случаю награды, надо думать, и накрыт такой роскошный стол? — спрашивает Михаил Шур.

— Задумано было так, конечно, — нахмурившись, обиженно отвечает полковник. — Сейчас пьют-едят во всем корпусе. Многие сегодня получили награды, но… только не я! Не поехал! Назло начштаба! Получу как-нибудь потом! Начштаба хорошо знает мой характер и давно вызывает на скандал. Ну что ж! Он его дождался! Пусть меня понизят в звании, дадут любое взыскание. На все пойду!..

Геннадий снова поднимает стакан, привстает, говорит:

— Я думаю, все обойдется благополучно, товарищ полковник, вы помиритесь с вашим начштаба, не доведете дело до серьезного конфликта. И получите заслуженную награду за Карелию! Ваше здоровье!

Я тоже делаю глоток, думаю: «Бог ты мой, какие в жизни бывают конфликты! Попробуй придумать такое! Не придумаешь!»

Но размышления мои прерываются шумом и гамом, раздающимися за стенами зеленого фургона. Дверь распахивается, и входят приехавшие из корпуса командиры рот и взводов, получившие награды.

Пиршество разрастается, многие пьют и едят стоя, некоторые спускаются вниз, и им в распахнутую дверь протягивают стаканы и тарелки. Но постепенно шум стихает, народ расходится, остаются только те из награжденных, кого об этом просит полковник. И мы видим, как он преображается! Он рассказывает о своих танкистах, об их героических делах, вспоминает десятки боевых эпизодов.

Нам ничего не остается, как достать свои блокноты и начать работать.

Приносят чай, какие-то сладости.

Но мы уже увлеклись интересными человеческими судьбами, и нам ничего не надо. Танкисты рассказывают…

Как долго мы просидели в зеленом фургоне? До глубокой ночи.

В фургоне мы и заночевали, устроившись на стульях и скамейках.

Но вот завершилась война с Финляндией, подписано соглашение о перемирии. Я перешел в 9-ю гвардейскую армию Третьего Украинского фронта, вскоре оказался на венгерской земле. Геннадий Фиш в рядах Советской Армии участвовал в освобождении города Киркенеса на севере Норвегии. Здесь писатель подружился с норвежскими антифашистами. Это знакомство потом сыграло большую роль в его творческой работе и вообще в его жизни.

Встретились мы с Геннадием уже в 1946 году, в Москве, в его старой квартире на Малой Лубянке. Он был таким же энергичным, полным всяческих творческих замыслов, как и в годы войны. Грудь его украшали четыре боевых ордена: один — за финскую, три — за Великую Отечественную войну. Для меня Геннадий оставался образцом прекрасного военного писателя. Это все-таки, видимо, редкий дар: всегда оказываться в гуще боевых событий и суметь немедленно откликнуться на них в любой форме — развернутой корреспонденцией, статьей, очерком, рассказом, а если необходимо, то и фельетоном.

Потом мы с Геннадием часто встречались на всяких писательских форумах. Всегда нам было о чем поговорить, что вспомнить. Он писал книги и о войне, и о современной Карелии. Он присылал мне эти книги. Их у меня накопилась целая полка.

Через какое-то время я стал получать книги и на новую тему — скандинавскую. Оказывается, это они, норвежские антифашисты, участники Сопротивления, с которыми Геннадий подружился в Киркенесе в 1944 году, и «заманили» его в свою страну. Ну а рядом с Норвегией — Швеция, рядом со Швецией — Дания. А там — и до Исландии недалеко!..

Так родились отдельные скандинавские книги, которые потом образовали серию. Выходили они и солидными однотомниками, и двухтомниками. Я их читал с интересом, ждал новых.

Хотя бы коротко остановлюсь на скандинавских книгах Геннадия Фиша. Он отдал им немало сил и много лет жизни.

Книги Фиша о Финляндии, Дании, Норвегии, Швеции и Исландии занимают особое место среди других произведений советских писателей о зарубежных странах. Это, конечно, тоже путевые очерки со всеми присущими этому жанру особенностями, но плюс еще серьезный труд исследователя, глубоко изучившего историю, быт, нравы, культуру, экономику каждой из стран европейского Севера, своеобразная писательская энциклопедия этих стран. И написаны они живо, выразительно, с истинной художественностью. В них крупно, с симпатией изображены простые труженики, политические деятели, представители литературы и искусства. Тут всемирно известный норвежский путешественник Тур Хейердал, исландский писатель Халдор Лакснесс, датский писатель и художник Ханс Шерфиг, популярнейший художник-карикатурист Херлуф Бидструп и многие, многие другие.