Иванов день

Я помог ему раздеться, привел к нашей жарко натопленной печи. Он тут же припал к ней спиной.

— На чем же вы ехали, если так промерзли?..

— В кузове полуторки. В пути лопнула шина, и, пока шофер производил замену, я просто окоченел…

— А знаете, сколько на градуснике? Тридцать три!..

Тут зашел Михаил Панич, начались новые расспросы.

Мы с Паничем, ленинградским писателем и моим близким редакционным другом, очень рады были приезду Рождественского. Прозу у нас в редакции писали и мы, и другие сотрудники, а вот со стихами было трудно: не хватало серьезного поэта…

По случаю приезда Всеволода Александровича мы тут же устроили скромное застолье, во время которого было много рассказано и серьезного и смешного.

Рождественский быстро вошел в жизнь нового для него коллектива, подружился со всеми, стал активным сотрудником газеты. Если перелистать комплект «Во славу Родины» за 1944 год, то там можно найти много его стихов, навеянных фронтовыми буднями.

Живя и работая рядом, я ближе узнавал Рождественского. Удивляла его неприхотливость к быту, к пище. Изумляла его работоспособность: его всегда можно было видеть пишущим или читающим. Работал он с истинным удовольствием, увлеченно, жадно — и в любой обстановке, при любом шуме и гаме, когда в пору убежать на улицу.

А вечерами он уходил в свою холодную землянку и здесь снова работал, заполняя плотным мелким почерком страницы толстой общей тетради. Конечно, никто из сотрудников редакции никому не лез в душу, у каждого была и своя творческая жизнь, и свои замыслы, и свои дневники, но то, что делал Рождественский, многих интересовало. Я же знал, над чем он трудится на досуге, — кроме писем, дневника он еще писал «Коктебель Максимилиана Волошина» и воспоминания об Александре Блоке, которые потом, через десяток лет, появились в журналах, украсили его книгу «Страницы жизни». Как-то он мне прочел кусочек о Коктебеле и тут же захлопнул тетрадь:

— Закончу — тогда прочту вам с Паничем!..

В другой раз он познакомил меня с некоторыми страницами воспоминаний о Блоке, набросками к портрету Есенина. Работая над воспоминаниями, Рождественский «отдыхал». Но он писал не элегический труд о своей жизни и жизни людей, которых хорошо знал. Это было нечто другое.

Точную оценку книги «Страницы жизни» через много лет дал критик А. Павловский во вступительной статье к двухтомнику избранных произведений Всеволода Рождественского:

«„Страницы жизни“ — это книга не только о «становлении поэта», как писал о ней, начиная работу, Вс. Рождественский: она оказалась значительно шире изображения одной, хотя и очень обширной и поучительной, литературной судьбы. На «Страницах жизни», очерченные лаконичными и точными штрихами, оживают образы многих выдающихся деятелей русской и советской культуры — А. Блока, М. Горького, А. Толстого, С. Есенина, А. Грина. Перед нами, по сути дела, книга о путях русской передовой интеллигенции, принявшей революцию и заложившей основы советской художественной культуры.

Вместе с тем литературные мемуары Вс. Рождественского, помимо большого познавательного интереса, доставляют эстетическое наслаждение, являя собою образец классически ясной и чистой русской прозы».

Да, все это так!..

Хорошо и темпераментно трудился Всеволод Александрович в дни наступления 7-й отдельной армии, когда в июне 1944 года началось освобождение Карелии от фашистских захватчиков. Сказался его военный опыт гражданской и первых трех лет Отечественной войны.

Бойцы нашей армии форсировали Свирь и в неудержимом порыве устремились вперед, на врага. Захвачены укрепленные пункты противника, освобождены Олонец, Видлица, Салми, идут бои за Питкяранта.

Я перелистываю комплект армейской газеты «Во славу Родины», который хранится у меня, и с каждым стихотворением Рождественского вспоминаю события тех неповторимых дней.

Очень часто мы печатаемся рядом, на одной полосе, иногда — на развороте (газета наша хотя армейская, но четырехполосная, как фронтовая). Вот номер от 22 июня. Он весь посвящен прорыву обороны противника на Свири. Моя корреспонденция «Переправа» с места боев соседствует с гневным стихотворением Рождественского, призывающим беспощадно бить подлых захватчиков.

А вот его «Баллада о двенадцати комсомольцах»!