Иванов день

«Дорогой Георгий! Ваша открыточка нашла меня в Ленинграде, куда я приехал из Москвы после того, как соответствующим приказом ГлавПУРККА отчислен в запас по состоянию здоровья.

Итак, начинается для меня гражданская жизнь, и я вновь получаю возможность сесть за рабочий писательский стол.

Я радуюсь и вместе с тем печалюсь. Мне грустно, что не удалось пройти до конца военные пути, которые, вероятно, стали особенно интересными сейчас, в дни окончательных победных салютов. Я завидую Вам и всем соратникам — вы столько видели интересного в эти дни, и мне остается только жалеть о том, что меня нет сейчас среди вас. Я вспоминаю с особенным чувством то время, когда мы были вместе, делили все радости и невзгоды фронтового существования и жили тем подлинным дружеством, которого, боюсь, мне уже не найти в мирной тыловой обстановке. Мне видятся наши леса, озера, цветы и травы, вспоминаются беседы в избушке, прогулки и переезды, вся незабываемая пора свирского наступления. Для вас все это уже заслонено иными, более яркими впечатлениями, но для меня то время остается навсегда, как залитый солнцем день, когда все мы были полны надежд и неиссякаемой бодрости духа.

Передайте мой самый сердечный привет бывшим соратникам по работе — Гуселетову, Голанту, Паничу и вообще всем, кто сохранил и обо мне добрую память. Повторяю, мне грустно, что я завершил войну уже не с Вами. Но если приведет судьба встретиться в мирной обстановке, я глубоко уверен, что встреча наша будет самой дружеской.

Письмо мое, вероятно, будет долго блуждать, прежде чем дойдет до Вас. Но чувства мои остаются неизменными, и Вы читайте эти слова так, как если бы Вы их слышали в живой речи. Ведь нас с Вами, как я надеюсь, связало теперь крепкое дружество, которое продолжится и в мирной обстановке, на полях родной литературы, куда я — от всей души желаю Вам скорее возвращаться. Я буду самым внимательным читателем тех книг, которые Вы напишете, обогащенный опытом пережитых всеми нами, незабываемых лет. Ваш сердечно Вс. Рождественский».

В середине февраля 1946 года меня демобилизовали из армии, и я вернулся в Ленинград.

Возвращение к мирной жизни я отметил дружеским ужином. Пришли мои близкие фронтовые товарищи, пришел Рождественский.

Многое в тот вечер вспомнилось о годах войны…

Наступили тихие и мирные послевоенные будни. Каждый лихорадочно трудился над своими книгами, наверстывал упущенное за время войны. Издав в конце 1946 года роман «Огни в бухте», я сел писать «Грозный год». Я на несколько лет поселился на хуторе, на Карельском перешейке. Потом многократно ездил собирать материал в Астрахань. Лишь после окончания нового романа я смог принять посильное участие в общественной жизни Союза писателей, где снова стал встречаться со Всеволодом Рождественским. А в ноябре 1956 года мы вместе с ним были введены в редколлегию «Звезды».

Всеволод Александрович был внимательным читателем моих книг. У меня хранятся его развернутые письма-рецензии. Он дарил мне все свои выходящие поэтические сборники.