Иванов день

Надо было еще уничтожать отходящие группы советских солдат и офицеров, и в особенности этих, в зеленых фуражках. Уничтожением занимались вооруженные отряды оуновцев, которые возглавлял Лука Гринишак. Но и ему, бургомистру, хватало работы. Горячее это было лето, кровавое. Ведь наряду с советскими военнослужащими надо было истреблять и всех иноплеменных, всяких там евреев и поляков, как того требовала инструкция ОУН, а их было немало и в Зеленом, и в соседних Пасечном и Рафайлове. И россияне-москали попадались! Ну, этих уничтожали в первую очередь, даже раньше, чем евреев, и самым зверским способом: рубили на части, закапывали в землю живьем, сажали на кол. Ведь все зло, как учили его еще в школе, а потом в обществе «Просвіта», идет от них! Москали ведь поработили Украину! А вот немцы любят Украину, несут ей освобождение от большевиков. Правда, пока что они свою любовь больше высказывают к яйкам и куркам и не прочь бы, судя по некоторым фактам, освободить Украину и от украинцев, но это происходит от их неразумения, потом все станет на место, «соборная Украина» своим хлебом и салом подчинит себе всю Европу.

Любил иногда пофантазировать этот дьяк-бургомистр, но тут же ему приходилось возвращаться к суровой действительности. Гитлеровцы кроме курок и яик все больше и больше требовали гнать в Германию молодых рабочих и работниц, эшелоны с продуктами и лесом, эшелоны с металлом. Они требовали через церковь наказать населению вывинчивать медные ручки из дверей, собирать медную посуду, медные подсвечники, ну а колокола с церквей снимать в первую очередь.

Приходили к дьяку-бургомистру из соседних сел советоваться по каждому поводу, даже по таким «мелочам»; что делать с детьми, чьих родителей уже успели уничтожить?

— Рубите их, забивайте карьеры! — приказывал Михайло Борисюк.

И детей рубили, как капусту.

Да, нелегко было быть бургомистром.

Где же у Михайлы Борисюка было сейчас время заняться еще жителями села Зеленого?.. Но дойдет время и до сих, «сусидив». Многие еще поплачут кровавыми слезами. Как требовала поступить инструкция ОУН?

А вот как:

«Ми повинні добитися, щоб ні одне село не визнало Радянської влади. ОУН повинна діяти так, щоб усіх, хто визнав Радянську владу, знищити. Не залякувати, а фізично знищувати. Не потрібно боятися, що люди прокленуть нас за жорстокість. Нехай із 40 мільйонів українського населення залишиться половина — нічого страшного в цьому нема. Не забувайте слова Бендери; «Наша влада повинна бути страшною».

Михайла Борисюк хорошо запомнил эти слова Бандеры.

Как-то в ближних селах боевка Гринишака захватила заблудившуюся группу наших солдат и офицеров, многие из них были ранены. На их казнь пригласили и дьяка-бургомистра. Дали ему в руки секиру, чтобы он сделал зачин. Одним ударом в висок он насмерть сразил капитана, командира этой группы.

Не испытал никакого ужаса от смерти невинного человека этот Михайло Борисюк. Наоборот, ему понравилось убивать! Второго, сержанта, он тоже свалил ударом секиры, но сержант, богатырь парень, украинец, родом откуда-то Из-под Харькова, оказался необыкновенно живучим. Борисюк наносил ему удар за ударом, пока не изрубил на части, а потом в бешенстве стал топтать его своими тяжелыми немецкими сапогами, превратив лицо убитого в месиво.

Нет, понравилось, понравилось дьяку-бургомистру убивать!..

Бандеровцев он осенил крестом, и те добили остальных из автоматов.

С приходом немецких оккупантов комсомольцы села Зеленого тайно собирались в хате Василия Сенеджука — она стояла в сторонке, в удобном месте, — или же уходили в горы.

Они вели жаркие споры: как бороться с гитлеровцами?

Не забудем: только немногим больше года зеленовские комсомольцы прожили при советской власти. Не знали они, что такое «нелегальное положение», как размножить листовки, как обращаться с оружием. Некоторым из них не было и семнадцати лет.

Начали с листовки, призывающей население сел Зеленого, Рафайлова и Пасечного к активной борьбе с гитлеровцами. Текст приняли на очередном тайном сборе. Листовку потом каждый переписывал от руки на вырванных из школьных тетрадок страницах. Разносили их и расклеивали по селам темными ночами.

Рискованное это было дело. В селах оуновцы сразу подняли тревогу.