Иванов день

В обоих селах народ тоже в основном занят одним делом — рубкой и вывозом леса. Правда, в первом Зеленом имеется еще животноводческий колхоз.

Единственно, чем разнятся эти два села с одинаковым названием, — так это тем, что в Зеленом Верховинского района бандеровское движение не имело в годы войны столь широкого размаха, как здесь. И там убивали, — убита была и жена моего хозяина Ю. В. Ватаманюка, у которого я пережидал дожди (историю ее убийства поведал шофер лесовоза, который довез меня до Верховины, — сам Ватаманюк не решился рассказать об этом), — но в Зеленом Надворнянского района бандеровцы имели курень, их было больше, и зверствовали они с особым ожесточением.

Вместе с Иваном Смеречуком я иду проведать мать Николая Зеленчука, расстрелянного с группой зеленовских комсомольцев. Марии Ивановне 82 года.

Заходим в хату. На стене висит портрет сына Николая. Прекрасное, одухотворенное лицо. И вид бравый.

Ах, какого славного парня расстреляли гитлеровцы и их прихвостни — украинские националисты!..

Тяжело слушать рассказ плачущей матери о сыне. Но я слушаю. Это долг живых.

Потом мы с Иваном Смеречуком направляемся к вдове кузнеца Йозефа Млечко. Я почему-то многого жду от этой встречи. Интересный человек, наверное, был этот «беспартийный коммунист» Млечко.

Слушаю рассказ Марии Млечко… Йозеф Млечко был родом из Дрогобычской области, из села Добровляны. Приехал в Зеленое в 1937 году. Здесь и женился. Вскоре к Йозефу переехали брат Степан и сестра Ольга. Он был работящим и добрым человеком. Не состоял в партии, но считал себя коммунистом. Коммунистом и умер.

Из рассказа Марии Млечко узнаю и много нового для себя. Оказывается, у оуновцев существовал неписаный закон: если немцы кого-то расстреливали из патриотов, то потом добивать всех его близких должны были они, оуновцы. Сама Мария скрылась, а Степан и Ольга Млечко после гибели брата сразу же уехали к себе на родину, в Добровляны, — это далеко от села Зеленого.

Но «служба безопасности» оуновцев и там их настигла. Брат и сестра были зверски убиты.

Мне приносят увеличенную фотографию Йозефа Млечко в раме. Статный парень, очень хорошее лицо, внимательные глаза.

— Правда ли все то, что рассказала нам вдова Йозефа Млечко? — спрашиваю я у Ивана Смеречука, когда мы, распрощавшись с хозяйкой, выходим на улицу.

— Правда, — отвечает он. — Ведь мою сестру Анну бандеровцы убили по той же причине. Раз немцы расстреляли отца, брата и сестру, значит, надо убить и остальных членов семьи. Старшей из нас двоих была Анна. Вот ее и следовало убить в первую очередь. Уже закончилась война, была осень 1945 года. Кому и что могла сделать шестнадцатилетняя девушка? Убили у порога дома — выскочил из-за сарая бандеровец, выстрелил два раза из пистолета в упор…

Вижу, слезы навертываются на глаза Ивана Смеречука, все эти десять дней стойко сопровождавшего меня по селу вместе со своими друзьями.

Да, тяжело вспоминать погибших. Пусть с тех дней прошло более тридцати лет, но забыть их все равно невозможно.

Сотни жителей погибли в Зеленом.

Такая же участь постигла многих жителей соседних сел — Пасечного и Быстрицы. И они погибли от рук своих же земляков-националистов, Это всегда было так: где национализм, там льется кровь, море крови. Национализм — всегда синоним смерти.

В годы гитлеровской оккупации здесь убивали по любому поводу и случаю. Отказался идти в боевку бандеровцев — смерть. Отказался им отдать последнюю овцу — смерть. Не дай бог, назвал бандеровца по имени, открыл его псевдо — смерть до третьего колена. Нехорошо посмотрел — смерть с мучениями: могли разрубить на части, повесить в хате, на яблоне, удавить бандеровской удавкой.

Начиная с весны 1942 года секретарь сельской управы Гринишак и комендант полиции Нечай стали готовить станичную ОУН к будущим боям. В горах они строили новые, тщательно замаскированные схроны, собирали туда оружие и продовольствие. Как бы они ни зверствовали, какие бы ни были у немцев успехи, они чувствовали: возмездие неотвратимо.

К приходу советских войск в эти края осенью 1944 года в горах уже действовал целый бандеровский курень. Командовал им Лука Гринишак, кощунственно взявший себе псевдоним Довбуш.

Ушли в курень все полицаи во главе с комендантом Нечаем.

Ушел в курень и дьяк-бургомистр Михайло Борисюк с сыном-предателем Василием. Он стал сотенным в курене, Сынок Василий служил под его началом. Вместе с отцом они отличались особой жестокостью при расправах со своими односельчанами. Потом дьяк привел в сотню и двух других своих сыновей.

Наиболее крупной акцией куреня было уничтожение партизанского отряда «Искра», когда он по пути к пересдам ненадолго остановился в урочище Солотрук. Произошло это в июне 1944 года.

Именем командира отряда Кулагина теперь названа местная школа-восьмилетка, в память о погибших поставлен обелиск в центре Быстрицы.

А еще раньше, в конце июля 1943 года, здесь побывало партизанское соединение Ковпака. В затяжные бой с немецкими частями, подтянутыми из Яремчи и Надворной, и бандеровскими сотнями оно не вступило, повернуло на Делятин.