Иванов день

Слушая Пластовца, я вспоминаю Третий Украинский фронт, где и мне пришлось повоевать, молодых солдат. Храбрый, отчаянный был народ! Без оглядки лезли в огонь и в воду. Я видел сожженных немецкими огнеметами у венских мостов через Дунайский канал, утонувших в реке Рабе у австрийских границ. О них я написал «Венгерскую повесть» и рассказы, которые потом вошли в сборник «Две книги о войне».

Они же, молодые, когда закончилась война, принялись строить новое, восстанавливать разрушенное.

После демобилизации Пластовца назначили начальником автоколонны в леспромхозе. Потом он учился в Киеве. Его перебрасывали с места на место, пока он не оказался в Косове…

— Когда я начинал работать в объединении, то коммунистов у нас было пятеро, сейчас — пятьдесят три. Сила! — говорит Пластовец. — На них ложится основная нагрузка в работе. Беспартийные у нас тоже собрались умелые, технически образованные люди. Дружный коллектив!

Этим он как-то подытоживает разговор, начатый мной, и ведет показывать станцию технического обслуживания типа «Модуль». Станция досталась Пластовцу дорогой ценой. Если первый инфаркт у него случился после осушения болот и возведения на них первых строений, которые потом, весной, «поплыли» вместе с фундаментом при таянии снега, то второй — из-за технических трудностей при строительстве «Модуля».

Даже при беглом осмотре «Модуля» мне становится ясно, что построить эту станцию в такой глубинке, как Карпаты, было невероятно трудным делом. Я про эту новинку вообще слышу впервые.

Что же за штука «Модуль»?

Представьте себе громадное помещение, что-то вроде ангара, площадью в тысячу восемьсот квадратных метров. Стены от пола до потолка — из стекла-профилита. В помещении светло, как на улице. Потолок — пространственная решетка, состоящая из системы алюминиевых труб, держащихся на шарнирах. Вся крыша — как зонтик, опирающийся на четыре колонны. Между ними и установлены стеклянные стены.

Это цех диагностики. Здесь проверяется состояние машин автопарка. Но как?

Вот машина въезжает в ворота, которые тут же за нею захлопываются. Машина становится на первый стенд. Самые совершенные приборы на табло показывают, насколько износились детали ее ходовой части. Машина переходит на следующий стенд. Здесь дается точная характеристика тяговой силы. На третьем стенде определяется состояние двигателя. По выводам на трех табло делается заключение, что предпринять с машиной.

Но вот машину, предположим, отправили в ремонт. В цехе пятнадцать гидроподъемников. И слесари, и водитель ремонтируют машину в полный рост, им незачем распластываться под нею. В их распоряжении кран-балка, который может помочь при переносе двигателя или демонтаже передних и задних мостов. Много здесь и других механизмов. Работать в «Модуле», наверное, одно удовольствие.

— Микола Данилович, — спрашиваю я, — есть где-нибудь что-то похожее на ваш «Модуль»?

— Такая диагностическая система — первая на Украине. Имеется еще в передовом одиннадцатом таксомоторном парке Москвы, — отвечает Пластовец и ведет показывать мне новые чудеса в Белом городе.

Возвращаюсь я в Косов лишь поздно вечером.

И еще два дня потом я с утра до вечера пропадаю в Белом городе.

ТАМ, ГДЕ РАНЬШЕ БЫЛА СОЛЕВАРНЯ

Лесе Украинке не очень понравилось тогда в Косове… Но в Косове родился один из замечательнейших людей Галичины, которого она хорошо знала, с которым переписывалась и кого считала своим идейным другом. Это был Михайло Павлык.

Бронзовый бюст-памятник этому неистовому борцу с реакцией на Галичине стоит на благородной формы постаменте посреди скверика в центре города. Удивительно удачная работа скульптора! В ней и внешнее сходство, и точный характер человека.

Усталый от ходьбы, я сажусь на скамейку. Здесь прохладно, надо мной шумят листвой каштаны. С утра я успел порядочно исходить берег Рыбницы.

В местной школе Миша Павлык закончил три класса, потом учился в Коломые. Во Львове, в студенческие годы, проявился его поэтический талант.

Большую роль в жизни Павлыка — поэта, прозаика, публициста и ученого — сыграл Иван Франко. Познакомились они молодыми людьми в редакции студенческого журнала «Друг», подружились и всю жизнь были вместе. Михайло Павлык — идейный соратник великого Каменяра. Оба они в конце прошлого и в начале нынешнего века стояли во главе революционно-демократических сил Галичины, вели ожесточенную борьбу с украинскими националистами, либералами, с так называемыми «москвофилами», с народовцами и церковниками.

Мысленно перебирая вехи его жизни, я думаю: «Да, трудно, голодно, но красиво прожил мальчик с берегов Рыбницы. Неистовый был человек!» Он многократно привлекался к суду. Где-то я вычитал, что это происходило около тридцати раз. Его арестовывали то одного, то с боевыми сестрами Анной и Параской, то вместе с Иваном Франко. За что арестовывали? За пропаганду учения социализма — в статьях, рассказах, повестях. Когда была напечатана повесть «Ребенщукова Татьяна», суд приговорил Михайло Павлыка к шести месяцам тюрьмы.