Иванов день

Потом была эмиграция. В Женеве и в других европейских городах он продолжал писать свои сочинения, завязал дружбу со многими выдающимися писателями и революционерами. Среди них были Э. Войнич, Степняк-Кравчинский, Г. Плеханов, Вера Засулич.

А вернувшись из эмиграции, Михайло Павлык с еще большей энергией стал выступать против своих идейных противников. Писал повести и рассказы из народной жизни, пропагандировал в газетных и журнальных статьях идеи социализма, переводил и печатал труды К. Маркса и Ф. Энгельса. И — спорил, разоблачал! Полемист он был выдающийся!

И сегодня полезно читать Михайла Павлыка. Творчество его нисколечко не потеряло своей актуальности, в особенности — статьи, направленные против буржуазных националистов и церковников. Как и Иван Франко, он словно предвидел, до чего они могут докатиться в своей ненависти к народу.

Националисты и церковники! Сколько мук претерпел от них украинский народ! Сколько безвинной крови эти предатели потом пролили во время войны, когда стали на сторону германского фашизма! С оружием в руках они ведь уничтожали всех, кто проявлял хоть малейшую симпатию к социализму, к Советской стране. И оружие это освящалось в церквах!.. Во многих семьях, в которых мне пришлось побывать во время прошлых наездов в Карпаты и за недолгий срок нынешнего путешествия, и по сей день оплакивают родных и близких, павших в те годы.

Удивительно цельной была жизнь крутолобого косовчанина Михайла Павлыка, умершего, как писала одна из дореволюционных газет Галичины, от голода и холода. Нуждались Иван Франко и Лесь Мартович. Жить в те годы на литературный заработок было невозможно, в особенности писателю-демократу.

Потом я иду к бывшей солеварне.

Солеварня связана с именем Михайла Павлыка. Он многие годы боролся за права ее рабочих. Приезжал он из Львова и вместе с Иваном Франко, и тот занимался делами солеварни. Потом не раз еще здесь бывали Франко и Черемшина.

Недалеко от солеварни еще лет сорок назад находилась шахта. Рабочие спускались под землю, где соль располагалась пластами. Ее крушили киркой и сбрасывали в подземное озеро. Там соль растворялась, густую соляную массу насосами перекачивали наверх, наполняли вагонетки и доставляли в солеварню. В громадных котлах соль варилась, очищалась от земли, разливалась в формы. Потом ее упаковывали и переносили в склады.

Сейчас на том месте, где когда-то находился ствол шахты, образовалось небольшое озеро из поднявшихся подземных вод. Берега его заросли камышом. Еще лет десять назад, бывая летом в Косове, я любил вечерами гулять здесь по пустынному берегу. Но теперь вся эта территория застроена и загорожена, стала владением промыслово-художественного объединения «Гуцульщина».

Сопровождаемый главным инженером объединения Василием Ефимовичем Томчуком, я иду по этажам бывшей солеварни. Стены здесь в сажень толщиной. Здание хорошо сохранилось и, переоборудованное в различные цеха, превращено в современную фабрику. Годовой оборот объединения немалый, всякой продукции здесь выпускается на девять миллионов рублей. Из них на один миллион — различных видов резьбы, керамики, на восемь миллионов — килимов, местных ковров.

Ознакомление с «Гуцульщиной» мы начинаем с цеха, где изготовляются килимы. Он, может быть, не очень просторный, но светлый и чистый. Минут пять мы с Томчуком наблюдаем, как за станками трудятся ткачихи. Работа, конечно, у них нелегкая, требует и сосредоточенности, и быстрой реакции, и, я бы сказал, еще какой-то профессиональной виртуозности, а не одних только трудовых навыков, чтобы так проворно манипулировать нитками десятка цветов, которые лежат перед ними. Но ткачихи ухитряются не только быстро работать, но и перекинуться словечком, и посмеяться шутке. Стоит какая-то добрая атмосфера в цехе — и трудовая, и в то же время хорошей душевной свободы. Цех у меня оставляет самое приятное впечатление.

Оттуда мы направляемся в цех, где изготовляются, инкрустируются и покрываются лаком нарядные шкатулки с гуцульским орнаментом. За верстаками сидят чистенькие, хорошо одетые парни восемнадцати — двадцати лет с современными шевелюрами, только недавно закончившие школу-десятилетку.

И в этом цехе царит несуетная трудовая атмосфера. Сидят молодые рабочие, склонившись над верстаком, и колдуют резцами. Как и у ткачих за станками, при инкрустировании надо быть предельно сосредоточенным, внимательным и точным при работе с инструментом. Ошибиться нельзя.

Глядя на молодежь, я вспоминаю фотографию рабочих солеварни, которую мне показали утром. Надо было сидеть этих несчастных, разутых и раздетых гуцулов из соседних горных сел, за права которых еще недавно при австрийских властях боролись Иван Франко, Михайло Павлык, Марко Черемшина… Нет ли среди молодых резьбарей внуков и правнуков тех, кто познал рабский труд и в соляных копях под землей, и у горячих котлов солеварни?.. Наверное, есть, все эти ребята тоже из соседних сел…

Василий Ефимович Томчук рассказывает: