Иванов день

«— Та якого би-сте окупу хотіли, пане ватажку? Люде ми небагаті, самі сте знаєте попівські гаразди.

— А я хочу окупу. Та ще й не простого.

І як спочатку, бачачи, що опришок сміється, всі зітхнули вільніше, так тепер засумували: Марусяк звик брати добрі окупи.

А опришок стоїть, підпершися у боки, і згори поглядає на всіх. Дійсно був красень. Сила тремтючим потоком переливалась в жилах, била ключем. Весь у червонім, тримаючи в руках життя і смерть усіх присутніх, він стояв, мовби який бог-громовержець що злетів з недоступних гір, — і чув це, чув свою міць, свою власть над душами цих людей.

— Ой, беру я окуп, беру не малічкий! — поволі цідив опришок, поблискуючи зубами. — Грошима не хочу, фантєм не хочу, лиш хочу…

Опришок зупинився. Приємно йому було тримати усіх в напруженні. Завмерли всі… Ану ж чийого життя захоче?

— Хочу, аби мене онна молодиця поцулувала.

Мов гора в усіх з плеч звалилася. Загальне зітхання полегкості пролинуло по хаті і — як уже воно так сталося, хто його знає, — лиш очі всіх присутніх чомусь звернулися на Марусю. Вона це почула й згоріла відразу. Опришок теж зупинив на ній свій погляд і усміхався».

Повесть читается с неослабевающим интересом. Секрет, наверное, в самом языке, в его самобытности, так ярко выражающей характер горцев-украинцев. Правда, не каждый и украинец поймет этот гуцульско-галицийский диалект. Но, набравшись терпения, ничего, его можно одолеть, и не только украинскому, но и русскому читателю. Только вслушайтесь в музыку слова!

Я думаю, что совсем не случайно книга иллюстрирована гравюрами. Да, к этим страницам подходит только гравюра на дереве. Суровый край!..

Я выхожу в сад. Стою, озираясь по сторонам. Сквозь сгущающиеся сумерки все еще проглядывают очертания гор и лесов, там и сям виднеются разбросанные по горбам дома. Какая старина вокруг!..

ПРИСЕЛОК ШИРОКИЙ

Утром приходит директор школы Петр Васильевич Лосюк, с которым нам предстоит путешествовать по Яворову и окрестностям. Мы знакомимся и тут же садимся за обильный завтрак, который приготовила Анастасия Трофимовна. Сама же хозяйка убегает на работу. Раньше ушли муж и сын.

— Что вас интересует в Яворове? — спрашивает Лосюк.

Я рассказываю, что нас привело в село.

— Хорошо, пойдемте в усадьбу Окуневской, — говорит Лосюк. — И я давно там не был.

Петр Васильевич по образованию математик, но увлечен вопросами воспитания и кандидатскую работу написал на эту тему. Он протягивает мне автореферат диссертации — правда, тема воспитания в нем поставлена предельно локально, звучит суховато, по-ученому: «Нравственное воспитание старшеклассников в процессе овладения народным декоративно-прикладным искусством». Но воспитание есть воспитание, Лосюк как раз и спрашивает меня, что я думаю по этому вопросу вообще.

— Ох, сложную задачу вы мне задали за завтраком, — отвечаю я, смеясь. — Вас-то кто-нибудь воспитывал, была у вас бонна, приходили на дом учителя?

— Нет, всего этого у меня не было. Воспитала мать — своей жизнью, своим примером.

Перелистывая автореферат, я прошу Петра Васильевича рассказать о себе: мне интересна его биография, хочется узнать, каким образом он стал ученым — ведь Лосюк первый кандидат наук в многовековой истории не только Яворова, но чуть ли не всего Косовского района. Это что-то да значит!

Петр Васильевич смущен, не ожидал такого поворота в разговоре, но делать нечего — сям его затеял.