Из индийской корзины

Этимология слова хиджра восходит к персидскому «хиз» — «наглый», «бесстыжий»; персидская же лексика используется для ключевых понятий, структурирующих отношения между хиджрами. Многие обычаи, включая захоронение в земле вместо индусской кремации, когда в роли могильщиков выступают местные мусульмане, придают культуре этой своеобразной общности легко уловимый мусульманский привкус. И хотя современные хиджры усвоили язык мифологических и религиозных символов индуизма, генезис этого явления как социально-культурного института не обнаруживает следов в индийской древности, но связан с привнесением на индийскую почву исламской культуры. Явные признаки этого феномена, выросшие из института собственно евнухов, проявились во время правления одного из потомков Великих Моголов, Мухаммеда Шаха «Рангилы», в первой половине XVIII в. (интересно, что XVIII век как будто пронизан идеями институциональной кастрации — ср. хотя бы итальянских оперных кастратов или русских скопцов). Затем, следуя логике двойственности и не отказываясь от мусульманского наследия, хиджры нашли для себя незанятую нишу в мире индуизма, где состояние неопределенности всегда характеризовалось концентрированной сакральностью. Ганеша, бог всех начинаний, имеет голову слона и туловище плотного человека; индусская мифология изобилует киннарами — небесными музыкантами с лошадиной головой и человеческим торсом; эти существа к тому же могут существовать часть времени в виде мужчин, а часть времени — в виде женщин; самым таинственным временем суток считаются сумерки, роковым местом — порог дома, а дорога, ведущая к храму, наполняется большей святостью, чем обитель бога.

Как сравнительно молодой элемент в культурно-социальном панно Индии, в наши дни институт хиджр продолжает развиваться и изыскивает новые возможности для самоутверждения. Они создали Всеиндийское собрание хиджр, которое занимается правами хиджр и реабилитацией их репутации, давно пострадавшей из-за устойчивых представлений, что они похищают и насильно кастрируют мальчиков.

Во время очередной переписи населения в 1991 г. хиджры потребовали признать их третьим полом, отказываясь регистрироваться как в графе «мужчины», так и в графе «женщины». Уже известны имена хиджр, избранных в муниципалитеты нескольких индийских городов; один (одна) из них стал(а) мэром Горакхпура (штат Уттар Прадеш), а другой (другая) — членом законодательного собрания штата Мадхъя Прадеша. В июне 2001 г. в городе Ратхе был созван Общенациональный конгресс хиджр, заявивший о политических притязаниях на местном, региональном и общеиндийском уровне. По преданиям, именно на месте современного Ратха находилось царство Вираты, где Арджуна в образе хиджры обучал царскую дочь танцам и пению. Хиджры убеждены, что настало время для исполнения пророчества Рамы. И можно только удивляться, что образ индийского хиджры так поздно вошел в большую литературу.

Послесловие. В начале 2003 г. хиджра Камла Джан из небольшого городка Канти в Мадья Прадеше по решению суда был(а) отстранена(а) от должности мэра, которую он(а) занимал(а) с 2000 г. Суд основывался на том, что выборная должность главы Канти «зарезервирована», в соответствии с проводимой индийским правительством политикой привлечения женщин к участию в делах государства, за женщиной, в то время как Камла Джан «технически» все-таки мужчина. Решительный/ая Камла и его/ее сторонники, которые считают, что «евнухи, свободные от кастовых и классовых предпочтений, могут лучше других работать на благо простого народа», подали апелляцию в Верховный суд в Дели.

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

БУДНИ И ПРАЗДНИКИ СЕМЕЙСТВА ДЗОШИ

Геометрия трапезы

Вряд ли за словами «индийская кухня» или даже «индийский ритуал принятия пиши» для россиянина скрывается какая-либо реальность, пусть даже очень обобщенная. Как велико различие между русской и грузинской, молдавской и узбекской, литовской и армянской пищевыми традициями (хотя в течение десятилетий они существовали в рамках единого государства), так же сильно различаются методики приготовления пиши, набор исходных продуктов и готовых блюд, отношения, складывающиеся в ритуал трапезы, у тамилов, панджабцев, телужан и других народов, населяющих более чем миллиардную Индию. И можно не сомневаться, что нобелевский лауреат Рабиндранатх Тагор, брахман-бенгалец, предпочитал совсем иные кушанья, нежели кашмирские брахманы Джавахарлал Неру и Индира Ганди или выходец из торговой прослойки гуджаратец Мохандас Карамчанд Ганди (по крайней мере до того, как он стал экспериментировать с различными диетами и превратился в Махатму — «Великую душу»).