Из недавнего прошлого

— Люди, встртившіе меня здсь, вовсе не походили на тхъ, что прислали меня сюда. О главнокомандующемъ я еще не смлъ судить, слишкомъ мало видлъ я его и слышалъ….Вотъ въ какихъ размышленіяхъ застала меня утренняя заря. Изъ блесоватой мглы, то тутъ, то тамъ начали выдляться очертанія палатокъ, изгороди, у которой я сидлъ, домикъ главнокомандующаго.

На сроватой почв пятнами зачернлись спящія фигуры, закутанныя въ плащи, а въ ум съ новой силой зашевелились впечатлнія прежитаго дня: нахально надменный физіономіи, раздражительное ощущеніе усталости, голода и злобы подъ палящими лучами солнца, такого же непривтливаго и чужаго, какъ здшніе люди и порядки. А затмъ, замелькали въ ум загорлыя и запыленныя лица добровольцевъ изъ простаго народа, съ выраженіемъ безпредльной покорности судьб и суровой ршимости въ каждомъ движеніи и взгляд. Встрча съ ними и тогда освжила мн душу, теперь же, было особенно отрадно останавливать на нихъ мое измученное воображеніе. Отъ нихъ мысли мои невольно перешли къ тому человку, котораго они избрали себ вождемъ…. Я былъ въ двухъ шагахъ отъ него. Незатйливыя очертанія его жилища, съ каждой минутой все ясне и ясне выступали изъ туманной мглы…. Онъ врно тоже спитъ, какъ и вс, думалъ и ему врно снятся чудныя грёзы о слав, объ успшно достигнутой цли, о блестящихъ оваціяхъ освобожденныхъ имъ народовъ….

— Нтъ, онъ не спалъ. Въ то время, какъ мысли объ немъ кружились въ моей голов, одна изъ дверей, ведущихъ на крыльцо, неслышно отворилась и съ лсенки сталъ кто-то спускаться, медленной, тяжелой поступью. Неужели это онъ? Долго не могъ я этому поврить, долго всматривался я въ согнутую фигуру, шагавшую неровной, порывистой походкой вдоль изгороди, прежде чмъ узнать въ ней самоувреннаго начальника, которому мы представлялись наканун. Куда длся смлый взглядъ, которымъ онъ каждому изъ насъ заглядывалъ въ душу, ободряющая усмшка умныхъ, толстыхъ губъ? Куда двалась мощная сила, проглядывавшая нсколько часовъ тому назадъ въ каждомъ его слов и движеніи?… Теперь черты его лица дышали скорбью и отчаяніемъ, скулы нервно подергивались…. Онъ машинально повернулъ голову въ мою сторону и глаза его остановились на мн… Представь себ, въ нихъ были слезы! Я отдался ему навсегда за эти слезы. Впослдствіи, когда мы сошлись ближе и коротко узнали другъ друга, и когда, трудясь вмст, мы иногда расходились во взглядахъ и мнніяхъ, въ такія минуты мн стоило только вспомнить это утро, чтобъ ему все простить. Эти слезы, нечаянно подмченныя въ его глазахъ, многое мн открыли и суровое предчувствіе будущаго молніей озарило мн душу. Въ то время, никто еще не подозрвалъ приближенія бды, никому еще не было извстно на какую врную гибель идетъ онъ самъ и ведетъ людей, вврившихъ свою судьбу въ его руки но онъ уже зналъ это и ни на что не надялся. Сколько надо было силы воли, преданности и любви къ иде, а также вры въ нее, чтобъ выдерживать такую пытку и ни единымъ словомъ, ни единымъ взглядомъ, не выдавать своихъ страданій! Я понялъ также, какія и меня ожидаютъ разочарованія въ арміи и, право же, мн часто кажется, что, только благодаря этому откровенію, я исполнилъ безъ ропота мой долгъ, ничмъ не возмущаясь и ни на что не надясь…. А вдь халъ я сюда совсмъ съ другими мечтами…. Нсколько часовъ спустя, меня назначили къ Хорватовичу….

И вдругъ, описывая свое знакомство съ сербскимъ генераломъ, мой сосдъ совершено неожиданно назвалъ свое имя…. Я чуть не вскрикнулъ отъ изумленія; имя это было такое извстное! Какъ это случилось, что я раньше не узналъ его, по выраженіямъ, по складу мыслей, по нкоторымъ эпизодамъ изъ его жизни, о которыхъ онъ упоминалъ въ разсказахъ о своемъ прошломъ?… Наружность его мн была давно извстна, сколько разъ приходилось всматриваться въ его симпатичное лицо на страницахъ иллюстрированныхъ журналовъ, среди группъ героевъ послдней войны и отдльно…. Въ ум затснились воспоминанія объ чудесахъ храбрости, самоотверженія и великодушія, вычитанныхъ объ немъ въ русскихъ и иностранныхъ газетахъ, разсказы очевидцевъ о томъ, какъ его вс тамъ любили, и свои, и сербы….

А, между тмъ, бесда за стной продолжалась, но только совершенно въ другомъ тон, чмъ прежде. Вроятно, чтобъ изгладить мрачное впечатлніе, навянное началомъ разговора, сосдъ мой теперь отвчалъ смшными анекдотами на вс разспросы и съ особенною любовью останавливался на случаяхъ, характеризирующихъ его слабости, ошибки и увлеченія.