Избранное. Тройственный образ совершенства

Сегодня я занимался до обеда и после обеда до 6; тогда я пошел к Виногр., которого давно не видел, и рассчитывал в 8 быть дома. Прихожу к нему, оказывается, что сегодня заседание историч. комиссии дом. чт., а мне повестка, верно, послана по старому адресу и попадет ко мне завтра. Посидел у В. до 7½ и тогда мы поехали на заседание. Оно было и интересно, и оживленно-весело. Кроме текущих вопросов, обсуждали программу 3-го года (Колумб – до франц. рев.). Были Фортунатов, Покровский, Шамонин, Петруш., Хвостов, Сторожев и др. – человек 12. Пили чай, обсуждали и острили: это делается очень непринужденно. Решено летом переиздать программы 1-го и 2-го года; для истории Греции обязательным будет сделан Белох (вместо Аландского).

Часов в 11 мы с Виногр. уехали; я довез его и сейчас вернулся домой. Я взял на себя в комиссии интересную работу, которую вам сейчас разъясню. Только выпью молока.

Итак, как обнаружилось уже с самого начала, наши программы по объему не по силам читателю; он должен усиленно работать год, чтобы одолеть какой-нибудь период в 300 лет; правда, тогда он может смело идти к магистерскому экзамену. Это зло настолько очевидно, что мы еще в начале зимы решили, не сокращая своих программ, присоединять к ним еще сокращенные программы, которые содержали бы самое существенное, требовали прочтения только 1–2 книг и могли быть пройдены в сравнительно короткий срок. Так как мы составляем теперь программу 3-го года, то и решено было начать с нее, т. е. придать к ней сокращенную программу, затем то же самое сделать с программой 4-го года будущей зимой, и после того прибавить сокращенные программы и в 1 и 2 годах. Сокращенную программу 3-го года взялся составить Виногр.; эта работа очень трудная по выборке и расположению материала. На последних двух заседаниях его программа была обсуждена и утверждена; она состоит только из крупных отделов, которые теперь должны быть разработаны, снабжены проверочными вопросами и проч. Эту работу я и взял на себя. Это дело будет полезнее больших программ.

До какой степени полезна вообще Комиссия домашнего чтения, вы можете судить по тому, что в ней участвует до полуторы тысяч человек (несколько земских начальников, 1 полицеймейстер, даже 1 начальник какой– то области, кажется, Тургайской). Я думаю, в Новоросс. универ. меньше студентов.

Наряду с этим «письменным универс.» при Комиссии образован недавно и настоящий – устный университет. Дело устроено таким образом. Подкомиссия составила список профессоров (из разных унив.), которые желательны в качестве лекторов. Затем к каждому обратились с предложением, и почти все согласились; каждый из них сообщил подкомиссии, какую лекцию он хочет прочитать или какой цикл лекций (иногда курс в 6–8 час). Список всех лекторов и их тем подк. сообщает провинциальному городу, где путем знакомств составлены особые комиссии. Такая местная комиссия выбирает себе тот или другой курс и сообщает об этом московской подкомиссии. Последняя служит посредником между лектором и провинциальным городом, а местный кружок ведает всю практическую сторону дела, т. е. приготовляет аудиторию, добывает разрешение, продает билеты, вознаграждает лектора и т. д. Лектор получает по 20 руб. за час, путевые издержки и полное содержание. До сих пор лекции были прочитаны в 4–5 городах, а во время поста будут читаться сразу во многих городах. Бузескула пригласил Чернигов.

Недавно праздновался юбилей Вахтерова, который в последние годы поднял вопрос о всеобщем обучении. Ермилов послал ему такую остроумную телеграмму:

«Сердечно сожалею, что неотложная поездка помешала мне лично приветствовать дорогого Василия Порфирьевича, как явление на Руси редкое и диковинное: живой человек, хотя и официальный педагог; враг схоластики и рутины, хотя и инспектор Московских Городских Училищ; талантливый человек, хотя и сотрудник русских педагогических изданий; убежденный гражданин и энергичный общественный деятель, хотя и живет в наше время».

44 [122]

Воскр., 16 февр., 1897 г.

11½ ч. веч.

Сегодня отлично занимался до часа; тогда пришел Виногр., посидел немного, пока я переоделся, затем мы пошли гулять. Гуляли долго, так что я порядочно устал; между прочим, зашли в Охотничий клуб и взяли на завтра билеты – идет «Много шума из ничего» Шекспира, пьеса, которая теперь, кажется, нигде не ставится в Европе. В 4-м часу мы расстались, я пошел обедать, зашел домой, полежал на диване, перечитывая Versunkene Glocke[123] и после 6 пошел к Щепкиным. Там были Фабрикант, как всегда, и Анжелика Францевна, подруга барышни, молодая француженка, о которой я вам рассказывал, и еще какая-то дама. Ну, мы приятно и весело разговаривали, вспоминали Италию и проч., пили чай, потом ужинали, и теперь я вернулся домой. От меня – один переулок пройти. Барышня в прошлый раз дала мне тетрадь своих стихов, и сегодня я раскритиковал их ей.