Читаем Избранное. Тройственный образ совершенства полностью

Виноградов отказался от места председателя училищной комиссии, которую предлагали ему в Думе, и согласился быть председателем комиссии домашн. чтения, в которой хочет произвести большие реформы; о них мы сегодня больше всего и говорили.

Председателем моск. цензурн. комит., вместо умершего Федорова, назначен Назаревский, который в Словаре Граната когда-то вычеркнул слова «свободное течение рек».

Вторн., 1 ч. дня. Вчера с утра позанялся с Miss Томсон (занимаемся каждый раз часа два), потом переводил и читал корректуру весь день довольно добропорядочно до 6 час. Тогда пришел Володя и посидел до 7. Потом я пошел в театр. Вхожу (это не театр, а клуб – зало со стульями и сценой), смотрю, кавалеры во фраках, военные в параде; дамы в атласных платьях, барышни в белом – бог знает что такое. Даже испугался и стал в тени пальм; на счастье был в сюртуке. Оказалось, что спектакль парадный – с Сергеем Алекс. и супругою. Фойе маленькое, так что я хорошо рассмотрел присутствовавших. Было очень много красивых дам. Поразила меня внешняя изящность и благородство аристократических лиц и аристократ. обращения. Дамы напомнили флорентийское общество у Боккачьо. Значит, если, как говорят, есть гадость, то она внутри, а вне много красоты и благовоспитанности. Большая простота – никаких ужимок, ни тени аррогантности.

Играли любители, между ними два с большими талантами (Станиславский и Алеева); они и были главн. действ. лицами. Таких артистов нет и на Малой сцене. Пьеса полна остроумия, но очень слаба. Так давно не видел драмы, а Ст. и Ал. были так хороши, что имел много удовольствия.

После спектакля я тотчас ушел, хотя были танцы до 3 час. ночи. Сегодня утром ходил в типогр., теперь перевожу. Пью средний чай, а комната полна солнца.

Среда, 11¾ дня. Вчера в 7 час. зашел к Моравскому, чтобы он считал со мною корректуру: думал сейчас вернуться домой, но он ни за что не отпускал. Он был расстроен случаем, происшедшим в Мариинск. институте, где он преподает историю, и хотел отвести душу. Потом мы очень горячо спорили о том, что лежит в основе борьбы социальных групп – интересы или идеи, и пришли к очень важному результату, который можно изобразить так: 1) интерес личный – он не лежит в основе этой борьбы; 2) следующая стадия, индивидуумы начинают сознавать солидарность этого интереса в прочих членах группы – коллективный (сословный) интерес – это и есть основа борьбы; пример – коллективный интерес дворянства теперь – сохранить свое поземельное положение; также, колл. инт. нашего купечества насчет протекционизма. От этого коллект. интереса надо отличать идею, т. е. в сущности теоретическое обоснование этого колл. инт., – обоснование путем одной из немногих общих аксиом (справедливость вообще, в частности свобода, равенства). Колл. инт. часто объединяет себя с идеей (напр., колл. инт. буржуазии в эпоху франц. револ. – с идеями равенства и свободы, но ферментом является только колл. инт. Потом мы с этой стороны обсуждали еврейский вопрос и чуть не подрались, потом говорили о вере и неверии, потом он рассказал о своей теще, с которой он в ссоре, и о своей жене.

Потом уже за ужином и чаем между нами произошел следующий диалог. Я рассказал о пышности вчерашнего спектакля и о том, что аристократки продавали афиши за столиками.

Я. – И потому я остался без афиши. В самом деле, как вы тут положите на тарелку гривенник?

Мор. – Даже с двугривенным неловко, к пальцам прилипнет.

Я. – Белый двугривенный, и тот покраснеет.

Мор. – …и обнаружит свое медное происхождение.

Это было великолепно сказано. Я заметил: вот острота, блестящая, как новый двугривенный.

Потом мы говорили о женской красоте и о шее Венеры Милосской, потом он стал читать свои афоризмы, под заглавием «Игра ума» с эпиграфом: В добром хозяйстве и навоз идет в дело. Напр., Хорошо доктору выслушивать; кого он слушает, тот молчит. Или такие интересные 3 стиха:

Он руку мне пожал так ласково и нежно,Что сердце дрогнуло во мне.Я вспыхнула…

Тут вся 15-летняя девочка.

Или. Мой знакомый X. похож на коронационного герольда: он торжественно объявляет о том, что всем давно известно.

X. похож на мои часы: они показывают больше, чем есть на самом деле, и бьют еще больше, чем показывают.

Потом я прочитал ему несколько своих шутливых стихов. В 11½ мы вышли; он проводил меня до моих дверей и мы расстались, условившись, что в субботу он в 12 час. придет ко мне и мы пойдем на Девичье поле посмотреть народные увеселения.

Он – самый симпатичный и самый талантливый из молодых историков. Мы близко сошлись, хотя нет еще и года, как познакомились; но мы раньше слышали друг о друге.

Самовар шипит, буду переводить. Сегодня у Черняевых вместо обеда – блины в 2 часа. Пошла теперь блинная история на целую неделю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Российские Пропилеи

Санскрит во льдах, или возвращение из Офира
Санскрит во льдах, или возвращение из Офира

В качестве литературного жанра утопия существует едва ли не столько же, сколько сама история. Поэтому, оставаясь специфическим жанром художественного творчества, она вместе с тем выражает устойчивые представления сознания.В книге литературная утопия рассматривается как явление отечественной беллетристики. Художественная топология позволяет проникнуть в те слои представления человека о мире, которые непроницаемы для иных аналитических средств. Основной предмет анализа — изображение русской литературой несуществующего места, уто — поса, проблема бытия рассматривается словно «с изнанки». Автор исследует некоторые черты национального воображения, сопоставляя их с аналогичными чертами западноевропейских и восточных (например, арабских, китайских) утопий.

Валерий Ильич Мильдон

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов

В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.

Владимир Карлович Кантор

Культурология / Философия / Образование и наука

Похожие книги

Искусство войны и кодекс самурая
Искусство войны и кодекс самурая

Эту книгу по праву можно назвать энциклопедией восточной военной философии. Вошедшие в нее тексты четко и ясно регламентируют жизнь человека, вставшего на путь воина. Как жить и умирать? Как вести себя, чтобы сохранять честь и достоинство в любой ситуации? Как побеждать? Ответы на все эти вопросы, сокрыты в книге.Древний китайский трактат «Искусство войны», написанный более двух тысяч лет назад великим военачальником Сунь-цзы, представляет собой первую в мире книгу по военной философии, руководство по стратегии поведения в конфликтах любого уровня — от военных действий до политических дебатов и психологического соперничества.Произведения представленные в данном сборнике, представляют собой руководства для воина, самурая, человека ступившего на тропу войны, но желающего оставаться честным с собой и миром.

Сунь-цзы , У-цзы , Юдзан Дайдодзи , Юкио Мисима , Ямамото Цунэтомо

Философия