Избранные газели

От любимой и прекрасной я терплю злой гнет всегда,
Голос сладкий, но отраву он мне в сердце льет всегда.

Солнце алое востока, что из дома бродит в дом,

Ищет света щек любимой, и за ним идет всегда.

Лук бровей не напрягая, стрел не мечет из очей —

Все же птиц бессильных сердца, не прицелясь, бьет всегда.

Вечно яростно ревнуя к веянью ее кудрей,

Амбра к пламени стремится, смерть свою зовет всегда.

В верность кипарисостанных вовсе веру потеряв,

Сердце, словно лист, трепещет от ветров невзгод всегда.

Как красавица жестока — тех, кто полюбил ее,

Отягчает, не любя их, тяжестью забот всегда.

В час, как славит губы милой в дивных песнях Атаи,

Он и сахару, бесспорно, сладость придает всегда.

* * *

Мускусный пушок на щечках, что с душой чудесной в дружбе,

Это Хызр — вода живая с Хызром, всем известно, в дружбе.

Слез я пролил дождь весенний, облаком те слезы стали,

Это облако отныне с той луной небесной в дружбе.

Чернота очей любимой и белок — вот дивный образ:

Здесь неверье выступает с истой верой в лестной дружбе.

Образ твой моим стал гостем — молви, разве было б плохо,

Если б с настоящей встречей был тот гость прелестный в дружбе.

Коль метнешь ты стрелы взгляда, сердце разорвешь на части, —

Но со стрелами, однако, сердцу быть уместно в дружбе,

Врач, не спрашивай беднягу, как он мучится от боли,

Страстью раненный не хочет быть с лекарством в тесной дружбе.

Атаи в руках держал бы век златое стремя милой —

С муравьями Сулеймана ныне безызвестный в дружбе[7] .

* * *

Наступила весна! Выходи, розоликая, в сад,
Пусть все розы твоей красоты отраженьем блестят.

Коль в лицо твое взглянет бесстыдно нарцисс, прикажи:

И разбойника лилии сразу мечом поразят.

Алой розы рубашка покроется потом стыда,

Отвернется она, коль цветник твои взгляды почтят.

Сыплют золото и серебро алых роз лепестки,

Ветры, словно дервиши, скорей подобрать их спешат.

Видя розу, я буду рыдать, вспомнив милой лицо,

Пожалей меня, как соловья, что лишь горем богат.

Лучший в мире "макам" — погребок, песня в ладе хиджаз,

Порицаний не слушай чужих, только песне будь рад.

Небосвод, притесняешь ты злобно всегда Атаи,

Но луны не забудет он, этой царицы отрад.

* * *

Кто подобную этой красавицу ждет,
Пыль дороги ее светом ока сочтет.

Пусть вполне совершенна твоя красота,

Будет лучше, коль рядом с ней милость пойдет.

Пусть неверная будет и гурий стройней —

Но открыт ли пред ней в царство горнее вход?

Если кто сребротелой не любит, поверь,

Нищий он, тут и пояс златой не спасет.

Ты известна жестокостью всем на земле,

Между тем, Атаи вечно верность блюдет.

* * *