Избранные произведения

О, Ганна, знаю я, дала бы ты немало,
Чтоб красота твоя вовек не увядала.
Но ты ведь, юная, не думаешь о том,
А если б думала, все шло б своим путем.

Неудержимо жизнь меняется на свете,

Уносит время всё, что на пути ни встретит.
Благоухающий я утром зрел цветок,
А вечер подошел — увял он и поблек.

Деревья, пышною одетые листвою,

Утратят свой убор осеннею порою.
На них похожи мы, но с разницею той,
Что листьев и цветов нам не вернуть весной.

Вернется юность к ним, а тот, чей век уж прожит,

Печати зимних дней согнать с чела не сможет.
Весна его прошла, седым стал человек,
И с головы его уже не стает снег.

Но почему ж олень такой беды не знает?

Истертые рога он каждый год меняет.
И почему змее докучных нет забот?
Ей кожу новую судьба в свой срок дает.

А человек, творца подобие, не в силах

Спастись от старости, от дней ее унылых.
Был царь Фессалии обманом дочерей
Погублен навсегда на склоне дряхлых дней,

Затем, что их любовь, исполненная рвенья,

Желала юности отцу и возрожденья,
Сварили для него волшебных трав настой
И вызвали лишь смерть той выдумкой пустой.

Он брошен был в котел, где кипятились травы,

Чтоб молодость вернуть, волшебницей лукавой;
Но уж живым не встал. Как будто есть трава,
Что возвращает нам на молодость права.

Покуда, Ганна, ты отмечена судьбою,

Дай насладиться мне твоею красотою,
Которой превзойти не может и заря,
Когда она встает, над волнами горя.

Ваятель, портретист, коль есть у вас желанье

Оставить об ее красе воспоминанье,
Возьмите кисть, резец, чтоб дать ее портрет.
Нет, Зевкис, Фидий сам не удивят так свет,

Как это можете вы сделать, если чувство

Внесете до конца в создание искусства.
Я в красках ничего не в силах понимать,
Тем более — вовек мне скульптором не стать,

Но слаженностью строф и ровными стихами,

Надеюсь, я смогу сравняться с мастерами,
И от забвения спасу я образ твой,
Коль музы мне придут на помощь в час благой.
О красоте твоей узнают поколенья,
Когда и нас с тобой возьмет уничтоженье.
Не вечно же и та прекрасною была,
Что Трою некогда на гибель обрекла.[39]

Будь ей лет шестьдесят, и сам Парис,, наверно,

Не стал бы затевать той распри беспримерной.
Но то, в чем жадный век принес ей явный вред,
Благожелательный восстановил поэт.

Зачем же был сокрыт у старца мир от взора.

Ведь ослепил же бог когда-то Стесихора
За то, что оскорбил Елену тот стихом,
Хоть и пришлось ему покаяться потом.

Но я еще не слеп, не обречен туману,

Достойное хвалы хвалить не перестану.
Бог милосердием дарит не всех своим,
Одним дает всегда он больше, чем другим.

Счастливой можешь быть ты, Ганна, без сомненья,

Он оказал тебе свое благоволенье.
В нем и величие, и прелесть красоты,
Как этот звездный мир в просторах высоты.

Прекрасный, стройный мир! Кого б не поразила

Небесная лазурь, где движутся светила,
Кто не дивился бы на лунный свет в ночи,
На солнце, что нам шлет живящие лучи,

Хоть поутру встает лениво, в сонной неге,

Чтоб гаснуть вечером, устав в далеком беге;
На месяц, медленно встающий вслед за ним,
В сияющем плаще, с его венцом златым,

Где нити жемчуга горят неугасимо,

Как драгоценный дар, как память о любимой.
Но и земля творцом чудес не лишена,
Одеждой пышною украшена она:

Вот горы и леса, вот рек разбег широкий,

Цветущие луга, кристальные потоки.
Бог морем охватил обширный круг земной,
Лазурным поясом с серебряной каймой.

И солнце надо всей землей необозримой,

Как великан, стремит свой бег неудержимый —
Треножник ждет его, и огненосный лик,
И быстроногий конь, и златорогий бык.

Вот то, что видим мы. Что ж там, за гранью взора,

Где правит миром Мысль средь вечного простора,
Где блещут красота и образы вещей?
Непостижимо то для разума людей!

Дар божий, Красота, дар редкий и прекрасный!

Коль бог его не даст, искать уже напрасно.
Иное что добыть и может человек,
Ее ж не обретет, хоть бы искал весь век!