Избранные произведения

Ты к нам с престола чуточку спустись.

Вот Зулейха — пыль на твоей дороге,

Так не топчи ее, надменный, строгий.

Ты пыли не отказывай в любви,

Ей милость, целомудренный, яви!

Расстанься ты с уклончивою речью,

Пойди желанью пылкому навстречу.

Пусть даже эта страсть тебе чужда —

Той помоги, кого гнетет нужда.

Будь благодарен за любовь и дружбу

И, благодарный, сослужи ей службу.

Забудь свою гордыню, покорись,

Не то боимся мы, о кипарис,

Что будешь ты из-за своей гордыни

Страдать в неволе, слезы лить в кручине.

Мы знаем, что отчаявшийся друг

Становится врагом опасным вдруг.

Мы знаем: грозного страшась потока,

Погубит мать свое дитя жестоко.^[24]

Тебе грозит темницей госпожа.

Там стерегут злодеев сторожа.

Темна, тесна, как грешника могила,

Темница всё живое устрашила.

Приговоренных к смерти там приют,

Туда ни свет, ни ветер не пройдут,

В тюрьме у всех людей дыханье сперто,

Над ней десница бога не простерта.

Там воздух стал рассадником чумы,

Как нива зол холодный пол тюрьмы,

Там сверху к страшной казни приговоры

Там на дверях отчаянья затворы.

Тюрьма — как склянка, полная смолы,

Ее жильцы одеты в кандалы.

Там скатерти плодами не покрыты,

Там только собственною жизнью сыты,

Там стражи словно созданы для бед,

Соседа ненавидит там сосед.

На лицах стражей частые морщины —

Тюремные решетки для мужчины.

Черны обличья стражей, как зола,

Их злоба сжечь бы целый мир могла!

К чему ж такая мрачная темница

Тебе, чьей красотою мир гордится?

Во имя блага и судьбы своей

Ты Зулейху отныне пожалей.

Не то она из сердца страсть изринет,

Не то она тебя в темницу кинет

Ты к ней склонись, как к письменам перо,

Чтоб на скрижалях начертать добро.

А если сердце счастья не получит

И прелесть Зулейхи тебе наскучит,

То, скрывшись от ее влюбленных глаз,

Ты стань любовником одной из нас.

Ты посмотри, как мы прекрасны, юны,

Мы — красоты блистающие луны.

Уста раскроем — Зулейха тогда

Свои уста закроет от стыда:

Им не сравниться с нашими устами,

И вся она бледнеет перед нами».

Когда Юсуф услышал, поражен,

Призывы, уговоры хитрых жен

Не только ради Зулейхи несчастной,

Но ради них ступить на путь опасный,

Отвергнув честь, и разум, и закон, —

Он отвернул свой лик от знатных жен.

Он поднял руки, обратился к богу

«Ты указуешь страждущим дорогу,

Безгрешных, целомудренных храня,

От всякого несчастья ты броня.

Отшельнику в уединенной келье

Даруешь непорочное веселье.

Тюрьма гораздо больше мне мила,

Чем этих грешниц речи и дела.

Навек да станет мне жильем темница,

Чтоб я не видел больше эти лица!

Язык соблазна, сладострастный взгляд,

Боюсь, меня от бога отвратят.

И если ты от сих блудниц лукавых,

Забывших о законах и уставах,

Не вызволишь меня, то горе мне:

Придется жизнь прожить в позоре мне!»

Поскольку о тюрьме он стал молиться,

То и была ему дана темница,

А попросил бы волю дать ему —

Не бросил бы господь его в тюрьму:

Тогда Юсуф не ведал бы до гроба,

Что значит гнет и мерзких стражей злоба.

ЕГИПЕТСКИЕ ЖЕНЫ ПОДСТРЕКАЮТ ЗУЛЕИХУ ОТПРАВИТЬ ЮСУФА В ТЕМНИЦУ

Распутницы, что, как своим богам,

Служили только собственным грехам,

Увидели, что чужд Юсуф порока,

Что предан целомудрию глубоко.

Поняв, что к солнцу не пристанет грязь,

Они, в мышей летучих превратись,

Сошлись, жену азиза подстрекая,

В тюрьму Юсуфа бросить предлагая:

«Ты — чистая, достойная жена,

И так страдать из-за раба должна!

Пускай Юсуф зачат не девой рая,

Ты не мечтай о нем, его желая.

Старались мы, чтоб он любовь постиг,

У каждой как напильник стал язык.

Но оказался твой Юсуф железным,

А языка напильник — бесполезным.

Темницу горном сделаться заставь

И то железо в пламени расплавь.

Расплавится, познав пыланье горна,

И станет кузнецу оно покорно.

А если сталь останется тверда,

Тебе не покорится никогда».

Внушили Зулейхе, что лишь темница

Поможет с милым ей соединиться.

Она, спеша к блаженству своему,

Его решила заточить в тюрьму...

Когда в любви благого нет порыва,

Она бездушна и себялюбива.

Тогда предмет любви всего лишь вещь,

Тогда огонь любви жесток, зловещ,

Пахучей розой овладеть желая,

Вонзит в нее шипы любовь такая..,

Однажды с мужем Зулейха легла.

Сказала: «Надо мной сгустилась мгла,

Из-за раба должна страдать в Египте,

Меня хулят и чернь и знать в Египте!

Смотри же, вся уверена страна,

Что я в раба-красавца влюблена,

Что, пронзена его стрелой каленой,

Я трепещу, как дичь в степи зеленой,

Что ранена я собственной тоской,

Одна стрела сидит в стреле другой,

Что целиком ему принадлежу я,

Ему, слуге, в своей любви служу я.

Везде шумит молва так почему

Не заточишь ты юношу в тюрьму?

Пусть он пойдет в тюрьму, как виноватый,

Пусть возгласит на улицах глашатай:

«Он господина оскорбить хотел, —

Смотрите же, каков его удел!

Пятой ступил он на ковер владыки,

Забыв о том, что страшен грозноликий!»

Тогда увидят все, что я чиста,

Твой гнев закроет лживые уста».

Для мужа речь жены была утешна,

Азиз подумал, что она безгрешна.

Сказал: «И мне покоя не дано.

Об этом деле думаю давно,

Но жемчуг мысли мной не обнаружен,

А мысль твоя — ценнее всех жемчужин,

Теперь в твоих руках его судьба,

Твоею жертвой сделаю раба».

Согласье мужа получив сначала,

Она пришла к Юсуфу и сказала: