Избранные произведения. Том II

видно из самого Писания и из Иосифа 23, никогда не поборол их. Это

же самое очевидным образом вытекает из только что приведенной

главы Иеремии, ибо он говорит, что бог раскаивается в своем

решении, произнесенном во вред или на благо людям смотря по

желанию людей изменить нравы и образ жизни. А Павел, напротив, ничему не учит яснее того, что люди не имеют никакой власти над

искушениями плоти, разве только по особенному призванию и

милости божьей. См. Посл., к римлян., гл. 9 от ст. 10 и т.д. и гл. 3, ст. 5

и гл. 6, ст. 19, где он, приписав богу справедливость, оговаривается, что говорит так по человеческому способу и ради немощи плоти.

И

так, отсюда более чем достаточно обнаруживается то, что мы

намеревались показать, именно: что бог приспособляет откровения к

пониманию и мнениям пророков и что пророки могли не знать вещей, которые касаются чистого умозрения (а не любви к ближнему и

житейской практики), и действительно не знали и что у них были

противоположные мнения. Поэтому далеко не верно, что от пророков

следует заимствовать познание о естественных и духовных вещах.

Итак, мы приходим к заключению, что мы не обязаны верить

пророкам ни в чем, кроме того, что составляет цель и сущность

откровения; в остальном же предоставляется свобода верить как кому

угодно. Например, откровение Каину учит нас только тому, что бог

увещевал Каина к истинной жизни; в этом ведь только и состоит

конечная цель и сущность откровения, а не в учении о свободе воли

или о предметах философии; поэтому хотя в словах и основаниях того

увещания ясно содержится свобода воли, однако нам позволительно

думать противное, так как те слова и основания были приспособлены

только к пониманию Каина. Точно так же и откровение Михею хочет

научить только тому, что бог открыл ему истинный исход сражения

Ахава с Арамом. Только этому мы и обязаны верить; стало быть, все

остальное содержание этого откровения, именно: сообщение об

истинном и ложном духе божьем, о небесном воинстве, стоящем по

обеим сторонам бога, а также и остальные обстоятельства того

откровения, нас не касается, и потому каждый пусть верит этому, как

ему

46

46

покажется более согласным с его разумом. О способах, которыми бог

показал Иову свое могущество над всем (если только верно, что они

были открыты Иову и что автор старался рассказать историю, а не

иллюстрировать свои понятия, как некоторые думают), должно

сказать то же самое, именно: что они были указаны сообразно с

понятием Иова и только для его убеждения, а не потому, что они суть

общие основания для убеждения всех. Не иначе должно утверждать и

об основаниях Христа, которыми он изобличает фарисеев в упорстве и

незнании, а учеников увещевает к истинной жизни, именно: что свои

основания он приспособлял к мнениям и принципам каждого.

Например, когда он сказал фарисеям (см. Матфея, гл. 12, ст. 26): «И

если сатана сатану изгоняет, то он против себя самого разделился; итак, как же могло бы устоять его царство?», он хотел только

изобличить фарисеев исходя из их же начала, а не учить тому, что

существуют демоны или какое-то демонское царство. Точно так же, когда Христос сказал ученикам (см. Матфея, гл. 18, ст. 10):

«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; говорю ведь вам, что ангелы их на небесах», и т.д., он хотел научить только тому, чтобы они не были горды и не презирали никого, а не иному чему, что

содержится в его основаниях, приведенных им только для убеждения

учеников. Наконец, то же самое, безусловно, должно сказать об

основаниях и знамениях апостолов. Да и нет надобности говорить об

этом подробнее; ибо если бы я должен был перечислить все места в

Писании, которые написаны только для одного человека или

сообразно с чьим-либо понятием и которые не без большого вреда для

философии отстаиваются как божественное учение, то мне пришлось

бы значительно поступиться краткостью, о которой я стараюсь. Итак, удовлетворимся тем, что мною затронуто кое-что, немногое и общее; остальное любознательный читатель пусть сам разбирает

самостоятельно. Но хотя к цели, к которой я стремлюсь, именно: к

отделению философии от богословия, принадлежит главным образом

только то, что мы говорили о пророках и пророчестве, однако по

причине того, что я коснулся этого вопроса лишь в общих чертах, желательно еще исследовать: был ли пророческий дар свойствен

только евреям или же он свойствен всем нациям; затем также — что

должно утверждать о призвании евреев. Об этом смотри следующую

главу.

47

47

ГЛАВА III

О ПРИЗВАНИИ ЕВРЕЕВ И О ТОМ, БЫЛ ЛИ

ПРОРОЧЕСКИЙ ДАР СВОЙСТВЕН ТОЛЬКО ЕВРЕЯМ

И

стинное счастье и блаженство каждого состоит только в наслаждении

благом, а не в той славе, что благом наслаждается лишь он один и