Избранные труды по русской литературе и филологии

Долгое ожидание книги критической прозы Осипа Мандельштама ощущалось не столь напряженно, как тогда, когда тянулись к свету его стихотворения в «Библиотеке поэта». Еще и до 1985 г. была некая уверенность в том, что рано или поздно, с большими или меньшими потерями книга выйдет. Рецензент вынес такое убеждение, в частности, из собственного опыта войны и мира с издательством «Наука». Когда там готовился том работ Ю. Н. Тынянова, комментаторы старались насытить примечания цитатами из статей Мандельштама, в то время упоминавшихся у нас очень редко, а издатели, уже считая неприличным возражать против этого в принципе, еще стремились сократить количество цитат и отсылок – опять-таки соответственно своему пониманию приличий. Приходилось иногда вместо «фамилии чертовой» ставить «поэт» или автор «Разговора о Данте». Этого оказывалось достаточно – поразительный с непривычки факт, пародийно воплощавший мысль Мандельштама о «русском номинализме». Тут и уяснилось сознанию, что если найдется энтузиаст, который возьмется нести груз издательских мытарств так долго, как потребуют обстоятельства, то он имеет реальные шансы на успех. Такой энтузиаст нашелся в лице П. Нерлера, и шансы он не упустил, хотя с 1978 г. (!), когда рукопись пришла в «Советский писатель», ему было от чего разувериться и отступить. Это – подлинная заслуга.

Но кроме традиционных внешних препятствий перед составителем стояли специфические и деликатные проблемы взаимоотношений между разными поколениями ревностных и ревнивых собирателей наследия поэта, большей или меньшей близости собирателей к «основному фонду рукописей», разного их поведения по отношению к издательской системе («эскапизм», ожидание лучших времен, терпеливое «пробивание» – здесь коренится тема специального социологического этюда). Составитель, во всяком случае, стремился учесть все интересы и согласовать их на пользу делу. Так, второй раздел книги представляет тобой пересмотренное издание «Разговора о Данте», дополненное черновыми фрагментами, которые еще в 60‐х гг. были прочитаны А. А. Морозовым, но не вошли в издание 1967 г., а сейчас подготовлены (как и другие материалы, восходящие к архиву поэта) Ю. Л. Фрейдиным и С. В. Василенко.

Выполненная П. Нерлером большая работа, которой требовали современные принципы изданий литературного наследия, не говоря уже об обязывающем имени Мандельштама, была направлена на выявление архивных источников, сопоставление разных редакций, на то, чтобы снабдить тексты комментариями (пока хотя бы только самыми необходимыми) и ориентировать читателя библиографически.

Принцип формирования книги был очевиден: единственный прижизненный сборник «О поэзии» (1928), статьи и рецензии, не вошедшие в него, «Разговор о Данте». Воспроизведение сборника 1928 г. – минимальное условие полноценности издания, и оно выполнено. Однако исследователям давно уже ясно, что заверение «от автора», согласно которому он исключил «случайные статьи, выпадающие из основной связи», не должно пониматься буквально, тем более что он не написал: только случайные. Составитель приводит новые данные на этот счет. Из воспоминаний Н. Я. Мандельштам известно, какое значение придавал поэт своему эссе «Пушкин и Скрябин». Статья «Гуманизм и современность», хотя и не говорит о поэзии, тоже является неотъемлемым звеном «основной связи». Никакой уважающий себя составитель не исключил бы эти две статьи, и абсолютно ясно, что зияющие высоты книги – это целиком достижение издательской системы. Конечно, П. Нерлер легко нашел случай привести в примечаниях слова из «Гуманизма и современности», которые уже стали чем-то вроде эпиграфа к XX веку, а возможно, и к ХХI: «Если подлинно гуманистическое оправдание не ляжет в основу грядущей социальной архитектуры, она раздавит человека, как Ассирия и Вавилон». Несколько раз цитируется «Пушкин и Скрябин», и все эти цитаты должны привлечь особое внимание обделенного читателя.