Избравший ад: повесть из евангельских времен

Иуда медленно шел по берегу. Ослепительно блестела гладь озера, печально звенели цикады. Воспоминание об искаженных бездумной яростью лицах, налитых кровью глазах, хищных ртах и жадных руках болезненной иглой засело в памяти, он никак не мог отогнать жуткое видение. Иуда остановился, сжал виски руками и замотал головой, словно пытаясь вытряхнуть его. Утром, когда он суровым окриком понукал перепуганных учеников, бросался навстречу разъяренным людям и выводил Иисуса из толпы, он ясно понимал, что говорит и делает. Но теперь все это вспоминалось ему, словно сон, лишь одна мысль колотилась в мозгу: «Господи! Что это было? Как это могло быть?». Всплывая снова и снова, она не давала соображать спокойно, доводя до головной боли. Царапина на лбу, оставленная брошенным камнем, все еще горела. Иуда некоторое время стоял, обхватив руками голову, потом подошел к воде. Опустившись на колени, он погрузил лицо в воду, с наслаждением почувствовал, как охлаждается пылающий лоб.

Умывшись и утолив жажду, он присел на прибрежный камень. В душе у него царили мрак и хаос. Иуда закрыл глаза, видение вновь возникло перед взором. Теперь у каждого человека в толпе было его лицо, это он во множестве обликов замахивался на Иисуса камнем, рвал на нем одежду, кричал «Смерть ему!», а Назарянин смотрел на него с невыразимой горечью и состраданием. Иуда содрогнулся, тряхнул головой.

– Да, я… мог бы оказаться на месте этих… несчастных… Тогда – давно… Господи! Благодарю, что спас меня от этого! Воистину, гнев Твой суров! Зачем Ты лишил людской разум ясности, а души силы? Зачем сделал нас слепыми и глухими?.. И что же дальше? Что дальше, Боже? Ведь не такой конец ты определил ему? Не для этого же он возглашает слово Твое? Боже Правый! Просвети меня! Мне страшно, Господи!

Иуда вскочил. Он понял, наконец, что не давало ему покоя. За словом «дальше» была пустота, неведомая и угрожающая. Как бы его разум не старался заполнить эту пустоту, ответы пугали еще сильнее, чем неизвестность, в них Иуда видел не просто гибель, но конец, сокрушительный и ужасный, перечеркивающий весь их путь.

– Боже правый! Чего же Ты хочешь от нас? Как сделать, чтобы истина его речей достигла человеческих душ, проникла в них? Как нам достучаться в запертые двери? Мы готовы помочь людям, но как спасти их от самих себя? Господи! Ты знаешь, какой путь прошел я, знаешь, чего он мне стоил! Неужели так должно?.. Не надо, Господи! Я верю, Ты милосерден и любишь свой народ… Боже, пусть это только начало, я все выдержу, все перенесу, только скажи, что мне делать! Зачем я встретил его? Остался с ним? Я услышал Твою волю, но я не понимаю ее, Господи!

Ответом ему, как всегда, была тишина. Иуда тяжело вздохнул, снова жадно приник губами к воде. Напившись, он взглянул на солнце и быстро зашагал прочь от озера, туда, где оставил своих спутников. В задумчивости он не смотрел по сторонам и вздрогнул от неожиданности, когда рядом раздался музыкальный голос Магдалины: – Учитель искал тебя, Иуда. Остальные позабыли утренний страх, собираются порадовать себя трапезой. Иисус беспокоится, не случилось ли с тобой что-нибудь.

– Как видишь, Мария, все в порядке. Ему не стоило волноваться. – А что у тебя на лбу?

Магдалина подошла совсем близко и смотрела на него горячо, благодарно, даже с нежностью. Иуде вдруг стало тепло от этого взгляда.

– Пустяк, – небрежно ответил он. – Задело случайным камнем. – Случайным! Тем самым, от которого ты заслонил учителя. Больно?

Мария протянула руку, но прикоснуться не решалась. Иуда чуть улыбнулся.

– Нет, – мягко ответил он, – но спасибо, что спросила.

– Это меньшее, что я должна сделать для тебя. Когда-то ты спас от смерти меня, а Иисуса – сколько уже раз! И за это я в еще большем долгу у тебя! Ты, словно ангел, посланный беречь наше братство.

– Кто?! – Иуда расхохотался. – Ну, знаешь! Нашла, что сказать! Я – ангел! Кроме того, – он нахмурился, – слово «должна» мне совсем не нравится. Оставь свои благодарности другим, мне их не надо.

– Прости. Не сердись! Я не хотела обидеть тебя.

– Знаю и не сержусь.

Наступило молчание. Иуда смотрел на Марию. Хрупкая, миниатюрная, с огромными черными глазами, она казалась такой юной, беззащитной. Что-то детское, наивное было в голосе, жестах, в том, как она робко протягивала к нему руки. Он взял ее ладони в свои.

– Я не сержусь. Но зачем эти разговоры? Ты же знаешь, я не люблю их.

– Да. Но почему? Ты всегда приходишь на помощь людям, разве не естественно, что они хотят тебя поблагодарить? Зачем отвергать это?

– Потому что… ты же не благодаришь источник за то, что он дает тебе напиться, а виноградник – за его плоды. Почему же людям помощь ближнего кажется такой необычной? Зачем они превращают отношения друг с другом в какую-то непонятную игру? Я помогаю людям, потому что не могу иначе. Но если мне самому лучше от этого, в чем моя заслуга? За что благодарить?

– Знаешь, я никогда не думала так… Странно, Иисус ведь тоже говорит об этом, а я не понимала… Но ты сам подаешь пример, Иуда.

– Что ты хочешь сказать?