Избравший ад: повесть из евангельских времен

– Отдавая, ты ничего не хочешь принять. Никогда не просишь помощи, даже у Иисуса.

– Какой помощи? Для чего она мне?

– Иуда, я же не слепа, учитель тоже. Ведь и тебе бывает плохо, грустно, одиноко… И, может, чаще, чем другим. Но ты никогда никого не просил помочь тебе, просто выслушать, побыть рядом. Почему? Иногда это нужно любому человеку.

Не выпуская рук, Иуда отступил на шаг, пристально глядя на нее, снова улыбнулся, грустно и ласково.

– Мария, у тебя доброе и чуткое сердце, зорче, чем у других. Ты права: каждому бывает нужен кто-то рядом. Но не беспокойся обо мне, мы с Иисусом прекрасно понимаем друг друга, для этого нам не всегда нужны слова, порой вполне достаточно взгляда.

– Да, я знаю. Но чаще не равви помогает тебе, а ты ему. Иуда, ты сильный, несокрушимый, как скала, ты всегда идешь навстречу опасности. От чего же ты убегаешь, когда нужно успокоить душу, развеять тяжесть на сердце? И сегодня тоже. Ты спас нас всех, однако никому из этих безумцев не причинил вреда, а в твоих глазах была боль, не гнев. Почему? От чего ты ушел сейчас?

Повисла пауза. Иуда вздохнул, вскинул голову.

– Мария, я не стану отвечать. Это долго и трудно рассказывать. И зачем тебе знать – разве мало своих печалей? Но я благодарен за этот разговор… Видишь, пошел против своих же правил. Но я действительно благодарен тебе. Ты очень помогла мне.

– Чем же?

– Не хочу объяснять. Просто поверь, – он сжал ее ладони, нежно коснулся губами. – Спасибо, Мария. Пойдем. Не стоит заставлять Иисуса беспокоиться. К тому же я голоден.

Они неторопливо зашагали по дороге, держась за руки.

Иисус увидел их издали, порывисто бросился навстречу.

– Хвала Господу! Иуда, я волновался за тебя. Куда же ты ушел?

– Любовался окрестностями. Зачем волноваться? На сегодня все страхи позади.

– Но мы и двумя словами не обменялись с утра.

– Вот что! Я весь твой, только после ужина. Эта потасовка разбудила мой голод.

Трапеза получилась шумной. Иуда смеялся, шутил, ни словом не упомянул об утреннем происшествии, словно ничего не было. Иисус и Мария удивленно смотрели на него, но он будто забыл о них. Лишь когда все стали готовиться ко сну, Иуда поднялся и вопросительно взглянул на проповедника. Тот кивнул.

Они отошли подальше. Иуда присел на камень.

– Ты хотел поговорить, Иисус.

– Да хотел, – Назарянин устроился рядом.

– Я слушаю.

– Почему так сурово, Иуда? Как на допросе.

– Что ты знаешь о допросах! – улыбнулся он старым воспоминаниям.

– Ничего. Но твой голос звучит холодно и отчужденно. Я чем-то обидел тебя?

– Ты? – Иуда поднял на Иисуса теплый взгляд. – Нет. Но у меня хватает поводов для гнева и печали.

– Каких?

– Разве того, что случилось утром, не достаточно? Или ты думаешь, ничего особенного не произошло?

– Произошло. Иуда, я…

Иуда с жалостью смотрел на друга.

– Ты об этом хотел поговорить? – спросил он гораздо более мягко.

– Да…

Сердце Иуды сжалось. Он взял Иисуса за руку, заглянул ему в глаза.

– Тебе страшно?

– Да…

– Мне тоже. Уверен, ты сейчас мучительно спрашиваешь: «Что дальше?». Совсем недавно я задавал себе тот же вопрос.

– И как ты на него ответил?

В глазах Иисуса вспыхнул какой-то особенный огонек, не понравившийся Иуде. Он отстранился, выпустил руку проповедника.

– Послушай, Назарянин, – в его голосе вдруг зазвенела сталь, – чего ты хочешь?

– Что значит твой вопрос?

– Все! Я спрашиваю, чего ты хочешь от меня, от жизни, от людей, от Бога, наконец?!

– Ты надеешься, я отвечу тебе?

– Да! Потому что я – единственный, кто смеет спросить, кто не внимает тебе, раскрыв рот! Как ты удобно устроился! Эти простаки таскаются за тобой, как стадо баранов, и верят каждому слову, Мария идет, потому что любит тебя. А ты хоть раз спросил, что они думают? Поинтересуйся – полезно! Ну, иди – разбуди их! Спроси!.. Не хочешь! Конечно, у тебя есть я, сильный, прямолинейный, гордец, всегда готовый спорить. Со мной можно говорить без обиняков!.. Замечательно! Только тебе не кажется, это слишком? Я не могу прожить за тебя твою жизнь, так почему я должен решать твои головоломки?

– Иуда! – испуганно вскрикнул Иисус.

Друг стоял перед ним, сверкая глазами, его лицо стало жестким, страшным.

– Что? Ну что, Иисус? Я опять жесток? А чего ты ждал от меня – утешения, уверения, что все будет хорошо, совета?

– Я не знаю…

– Знаешь! Только не хочешь признаться.

– Зачем ты так?..

– Как?! Сурово? Иисус! Я же только человек, не забывай это! Да, я не такой, как другие, я сильней их всех, я больше видел и вынес, я умею понимать тебя, но не жди от меня невозможного! Чего ты хочешь? Как я могу ответить на твои вопросы, если ответы на них ведомы только Богу?

– Мне страшно, Иуда! Мне одиноко и больно…

В голосе Назарянина было такое тихое отчаяние – гнев Иуды сразу угас. Он сел рядом и взял его руки в свои.

– Я знаю.

Ладони проповедника были холодны, как лед. Иуда прижал их к груди, некоторое время согревал жарким дыханием.

– Ты сам взвалил на себя это бремя, Иисус, сам сделал выбор. Если сейчас ты чувствуешь, оно тебе не по силам – вернись домой, живи обычной жизнью. Еще не поздно, черта еще не пройдена.

– Это невозможно, Иуда.