Избушка на краю омута

— Да. Богиня Лада уже спешит к ней на помощь. Помоги и ты ему, поделись своей могучей силой, или он умрет с первыми проблесками рассвета.

— Не сгубит ли его моя сила? Сдюжит ли его хлипкий разум? — Великан поднес руку к голове и задумчиво потер край рога.

— У него нет выбора. Помоги ему.

— Думаешь, у них получится? Чернобог могуч, даже я не сумел совладать с этим порождением зла!

— Горыня сильнее всех в мире, он сумеет. Лада позовет его, когда Чернобог покажет свой отвратный лик!

— Решили обхитрить Чернобога? — Из пасти гиганта вырвались хрипы, отдаленно напоминающие смех. — Ладно. Так и быть. — Существо снова поднесло руку к рогу и с силой надавило одним из пальцев на острый край. Федор увидел брызги, похожие на кровь, запятнавшие сверкающий полумесяц на его голове. Потом Велес опустил руку, и капли стали падать в какую-то корзинку, которую Тара подняла над головой. «Что еще за странный кровавый ритуал?» — Федор поморщился. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Странный какой этот лесной бог! Не призывает к ответу вновь прибывшую душу. А Тара что, тоже одна из умерших? А где остальные обитатели сибирского рая? Не может же быть, чтобы никого больше не было! И Федор зажмурился. Не хочет он видеть свои безумные галлюцинации. Он лег на спину, и острые травинки защекотали тело. Захотелось спать. За окном вновь зашумели, качаясь, сосны и ели, но стука дождевых капель по крыше не было слышно — наверное, таинственный Велес освобождал себе путь, удаляясь в свои владения. Федор позволил сну поскорее утопить себя в пучине грез.

Его разбудил аромат земляники, перебивающий терпкий запах травы. Открыв глаза, Федор зажмурился от солнечных лучей, бьющих в окно перед ним. Огляделся. В маленьком помещении были лишь потрескавшаяся печь и деревянный стол, на котором стояла знакомая плетеная корзинка из его сна, в которую капала кровь лохматого чудовища. Ведь это же был сон? Открылась входная дверь, и вместе со свежестью утреннего леса в дом вошла Тара.

— А, проснулись уже? — заметила она. Выглядела женщина радостной и бодрой. Интересно, где она провела ночь? Лежанка в домике была только одна — та, на которой спал Федор. — Добро пожаловать к столу! — Она жестом пригласила его, указав на корзинку. — Вот ваш завтрак.

Федор встал и пошатнулся.

— Ладно, сидите там. — Тара взяла подозрительную корзинку, подошла и протянула ему. Он заглянул внутрь: земляника. Самая обычная, бордовая, душистая, вперемешку с тонкими травинками и листочками, с блестящими каплями росы на глянцевой поверхности. Никакой крови.

— Ешьте, ничего другого у меня нет. — Тара вдруг рассмеялась. — Да что вы так на ягоды смотрите, будто они могут вас укусить? Ешьте скорее, земляника придаст вам сил.

Федор с опаской взял несколько ягод, покатал их на ладони и бросил в рот, разжевал. Сладкий, как мед, сок растекся внутри. «Это был просто сон, ничего больше», — думал он, поедая ягоды горстями. Даже не заметил, как корзинка опустела. Странное ощущение вдруг заставило его подняться. Мощный прилив сил наполнил тело. Захотелось вдруг выбежать на залитую солнцем лужайку перед домом и допрыгнуть до неба. Что это? Ведь только что чувствовал себя умирающим и немощным, еле дышал! Федор посмотрел на рану от сквозного ранения на груди под левым плечом и растерялся. Ее не было — то есть совсем: ни следа, ни царапины! Что ж, возможно, сон его все еще продолжается. Ведь не бывает в жизни таких сказочных чудес!

Тара улыбалась, глядя на него.

— Я вижу, вам полегчало, — вымолвила она весело. — Вот, возьмите, должна вам быть впору.

Федор увидел, что она протягивает ему что-то из одежды. Развернул — оказалось, рубаха. Старинная, что ли? На груди — вертикальный разрез, вышивка славянская, как на «обережном» платье Лады, и у Тары такие же символы. Где они одежду такую берут? Никогда не видел, чтобы что-то похожее в магазинах продавалось. Но рубаха, конечно, кстати пришлась. Не идти же через лес по пояс голым, ведь то, что осталось от его спортивной куртки и футболки, осталось лежать где-то в лесу.