Читаем Избушка на краю омута полностью

Избушка на краю омута

— Маша! — завопил он, и в ту же секунду ему в лоб врезалось что-то тяжелое. Пошатнувшись, он схватился за дверь. И тут затараторили остальные:

— Это же Борис! — заорал знакомый бас Сашки Разгуляева.

— Где фонарик! Посветите на дверь, кто-нибудь! — взвизгнул пронзительный голос Леры Красавиной.

— Может, не он? Бесы, бывает, на разные голоса говорят! — предостерегающе возразил голос, принадлежащий сельскому пареньку Генке.

Луч света ударил Борису в лицо, заставив зажмуриться. С непривычки даже слезы выступили.

— Точно, Борис! — услышал он удивленное восклицание Паши Зубрилова. — Надо же, а я в него камнем запустил! Видно, зацепил, хоть и темно.

Борис дотронулся до лба. Пальцы попали во что-то липкое, и он понял, что лоб ему рассекли до крови.

— Ну, Зубрилов, ты даешь! — выкрикнул Борис в ответ. — Не ожидал от тебя такой меткости! Ты же «очкарик»! Или это «понты»?

— Живой! Ну, надо же, повезло, не убил! — расхохотался Зубрилов. — А где дед придурочный? Зачем он нас запер?

— Да! И где был ты все это время? — с вызовом спросила Красавина. — Что это все значит?!

— Ох, мне от мамки-то влетит! — вторил ей Генка.

— Золото хоть видал? — деловито поинтересовался Витя Сомов.

— Дети, как вы? Все целы? — спросил подошедший Федор.

— Федор Гаври-и-илови-ич? — Разгуляев даже присвистнул. — Вы откуда здесь?

— Ой, не ругайте нас! — пискнула Лера.

— Я никого не буду ругать. Скажите только, с вами все в порядке? Никто не ранен?

— Да вот, Бориса только что ранили, — ответила Лера.

— Но я думал, что это старик! — начал оправдываться Зубрилов. — Где этот сумасшедший? Он обещал клад показать, завел нас и дверь запер!

— Мы решили, что это маньяк! — добавила Маша.

— Ой, здесь же Лада Николаевна! — вдруг закричал Разгуляев.

Несколько световых лучей сошлись в одном месте, где на полу лежало тело женщины с окровавленным лицом. Федор в два прыжка очутился рядом с ней, взял ее запястье и замер, слушая пульс. Потом вздохнул с облегчением:

— Жива, слава Богу! Что с ней?

— Ее сюда недавно бросили, — ответила Лера. — Мы думали, она убита.

— Так, давайте уже будем выбираться отсюда! — распорядился Федор и подхватил Ладу на руки. — Посветите мне. Борис, ты как там?

— Нормально. Ранение не серьезное, — ответил тот, леденея от мысли, что едва не убил свою учительницу. Как он будет все это объяснять? Кто ему поверит? Вдруг решат, что он сделал это все, чтобы не делить ни с кем злополучный клад? Он поплелся следом за остальными, держась за голову. Кровь струйками стекала по руке. «Так мне и надо! — думал он. — Позор-то какой!»

Выбираясь наверх, они едва не сломали ветхую лестницу, лезли скопом, торопясь покинуть темное подполье. Борис вылез последним. Федор положил Ладу на единственную кровать, остальные столпились вокруг с вытянутыми лицами и молчали, наблюдая за действиями директора. Тот опустился возле нее на колени и откинул волосы Лады от лица. Открылся багровый кровоподтек возле виска. Кожа в некоторых местах лопнула и сочилась кровью.

— Это кто ж ее так? — прошептал Витя.

— Поищите воды. — Голос директора дрогнул. — И салфетки какие-нибудь, лучше спиртовые.

— Я сейчас! — Борис первый метнулся к входной двери, где по-прежнему лежали кучей их походные рюкзаки. Схватив свой, он вернулся обратно, расстегивая на ходу замок, и в спешке нечаянно вывалил все содержимое прямо к ногам отца. Ворох вещей рассыпался по полу, и последней сверху шлепнулась пачка сигарет. Отец Бориса покосился на нее:

— Не знал, что ты куришь.

Это были сигареты Маши Малютиной, которые Борис отобрал у нее еще в начале пути, все это знали. Но сейчас это было не важно. Важнее было найти спиртовые салфетки, и он торопливо принялся перебирать содержимое. Ярко-синяя пачка с красным крестом быстро нашлась, и он протянул ее отцу.

Федор осторожно вытер кровь на виске и щеке Лады и потребовал аптечку. Лера тут же подала ему белую сумочку на замочке.

— Нашатырь есть? — спросил директор, роясь в ней. — Да что тут у тебя? Лера! Это же одна косметика!

— Ой, простите, я перепутала! — Она принялась копаться в своем рюкзаке, но аптечку уже нашли.

Федор обработал рану и приклеил медицинский пластырь, после чего поднес к носу Лады смоченную раствором нашатыря вату. Веки дрогнули, и она открыла глаза.

— Федор? — прошептала она удивленно. — Значит, я тоже умерла?

— Нет. — Он улыбнулся во весь рот. — Это значит, что я тоже жив!

— О, Боже! — Слезы выкатились из ее глаз, но при этом счастливая улыбка тронула губы. Она обвела немного затуманенным взглядом всех, стоявших возле кровати, и улыбка стала отчетливей. — Все нашлись? Спасибо всем богам и богиням…