Изгнанницы

– Все должно закончиться довольно быстро. К утру… – Она подняла ладони вверх, словно бы извиняясь. – Тут и в самом деле помочь уже просто нечем.

Бывший матрос бросился было вперед, но ноги его не слушались. Бессильно приваливаясь к столу, он скинул пустую чашку на пол, разбив ее вдребезги. И сам грузно рухнул рядом.

– Ты еще за все поплатишься, – простонал он.

Смотря на врага сверху вниз, Хейзел сказала:

– Это вряд ли, мистер Бак. Вы пришли за врачебной помощью, жаловались на боли в желудке. Выяснилось, что вы съели ядовитый цветок, вероятно, чтобы испытать на себе его наркотическое действие. Не мне вас осуждать, это может сделать только Господь Бог. Я бы и рада вам помочь, но, к сожалению, противоядия не существует. Мы сделали все, что было в наших силах: устроили вас поудобнее…

Бак рванулся к Хейзел и схватился рукой за ее щиколотку. Нагнувшись, она отцепила его от своей ноги, палец за пальцем.

– Вам уже не одолеть меня, мистер Бак. Тот момент, когда вы были сильнее, остался в прошлом.

К тому времени, когда Мэйв и Руби вернулись, Бак уже был в сарае за домом. Хейзел отвела его туда, к цистерне со свежей холодной водой, тяжело дышавшего и пускающего слюни, а потом заперла дверь. На протяжении следующих нескольких часов они то и дело слышали какой-то шум, крики, всхлипывания, но звуки доносились как будто издалека. Изнутри стены сарая, построенного из песчаника, были обложены стопками поленьев, которые Данн нарубил на зиму.

Поздним вечером того же дня Хейзел открыла заднюю дверь дома и вышла на покрытую росой траву. Она долго смотрела на луну – желтое пятно на багровом, цвета кровоподтека небе. Потом подошла к двери сарая и тихонько постояла, прислушиваясь. Ухо уловило гул насекомых в зарослях, ленивый щебет убаюкивающих себя птиц. Изнутри не доносилось ни звука.

Отперев следующим утром дверь сарая, они с Мэйв обнаружили Бака мертвым.

Власти были только рады уладить все без проволочек. В конце концов, Дэниел Бак являлся беглым каторжником. Закоренелым преступником, осужденным за убийство. Известным алкоголиком и наркоманом. Его смерть от легкодоступного галлюциногена никого не удивила.

Два дня спустя пара каторжников перевезла на телеге труп Бака в Сент-Дейвидс, регулярный английский парк, обнесенный стенами из песчаника. В дальнем конце парка находилось кладбище для заключенных, окруженное кустарником и подлеском; был там и ничем особо не примечательный, но прелестный куст с розовыми, смотрящими вниз цветами-колокольчиками. Бака похоронили без всяких церемоний, в безымянной могиле.

Хобарт, 1843 год

Страх так давно сковывал сердце Хейзел, что сейчас она испытывала только облегчение, как если бы убила ядовитую змею, прятавшуюся под домом. И все же девушка боялась рассказать Данну правду о том, что случилось. Сама Хейзел вполне могла с этим жить, но вот насчет доктора была не уверена.

– Я не знаю, как доктор Данн поведет себя, – поделилась она с Мэйв. – Он такой… добродетельный и порядочный.

– А мы с тобой нет?

Хейзел на мгновение задумалась.

– Я бы сказала, что мы живем по совсем другим принципам.

Пожилая женщина покачала головой.

– А я бы сказала, что нельзя знать, по каким принципам ты живешь, пока не придется испытать их на прочность. Боишься, что доктор сдаст тебя властям?

– Нет, что ты! – Ей такое и в голову не приходило. Но… а вдруг?

– Доктор Данн и сам далеко не святой. Состряпал же он фальшивую метрику, – выдвинула аргумент Мэйв.

– Да, было дело. Но убийство – это совсем другое.

Спустя неделю, в тот самый день, когда корабль Данна должен был прибыть из Мельбурна, Хейзел и Руби стояли у трапа и ждали, когда он спустится.

Едва увидев их, доктор расплылся в улыбке.

– Какой приятный сюрприз! – Он присел на корточки и обнял малышку. – Как вы тут без меня жили?

– Я показала свой волшебный садик одному дяденьке, а он потом очень заболел, – сказала Руби.

Хейзел поморщилась. Она и не подумала, что дочка вот так с ходу все выложит.

– Неужели? Но сейчас-то, надеюсь, ему лучше? – спросил Данн.

– Нет.

– Вот как? – Он поднял глаза на Хейзел, ожидая разъяснений.

– Ну… Это… долгая история. – Сердце девушки затрепетало. – У меня тут наготове лошадь с коляской. Предлагаю устроить пикник на горе Веллингтон. Хорошо я придумала?

– Просто замечательно, – отозвался он.

– В Мельбурне поговаривают о том, чтобы полностью упразднить высылку сюда каторжан, – рассказывал Данн. – Другие страны осуждают подобную политику Британской империи. В газетах постоянно об этом пишут.

Они сидели на большом плоском камне, разложив вокруг вещи и продукты. Их лица овевал теплый ветерок с моря, деревья вокруг были пышными и зелеными. Орлы то пикировали, то взмывали обратно в небо, в котором распушились низко висящие облака. А где-то далеко внизу волны набегали, вспениваясь, на скалы белого, точно кость, песчаника.

– Думаешь, так и случится? – спросила Хейзел.

– Думаю, да. Это будет правильно.

Данн сказал, что дети и внуки первых каторжников уже прочно здесь обосновались. Эти земли стали считаться едва ли не достойным местом для жизни.