Изгнанницы

Со временем Матинна полюбила этот мелодичный язык. Он представлялся ей исполненным логики и красоты – гораздо более привлекательным, чем английский, сотканный из невыносимых противоречий и лишенных изящества оборотов. Несмотря на это, ей понравилась пьеса, действие которой начиналось в Шотландии, на пустоши, где вокруг кипящего котла собрались ведьмы, и в которой упоминалась королевская чета, самую малость напомнившая ей леди Джейн и сэра Джона. И еще одна – про кораблекрушение на забытом острове, которую по решению Элеоноры им следовало прочитать вслух. Называлась эта пьеса «Буря».

– «Я облекать учил, —

нараспев произносила учительница за одного из персонажей, —

В слова желанья. Но отродью злому,
Учи его как добрые натуры,
Не дастся разум. Перестал стараться
И поселил тебя я на утесе,
Хоть заслужил ты больше, чем тюрьмы»[29]

.

А Матинна отвечала за другого:

– «Как говорил, я подчинен тирану,
Волшебнику, что оттягал обманом
Мой остров»[30]

.

Вращая деревянную сферу, Элеонора назвала все шесть континентов и пять океанов.

– Вот здесь, – сказала она, ткнув пальцем в архипелаг в Северном полушарии, напоминавший очертаниями кенгуру и находящийся на противоположной от Земли Ван-Димена половине глобуса, – здесь я родилась. – Она постучала пальцем по Лондону, Парижу, Риму – по ее словам, все это были важные города – и провела им вниз по изрезанной береговой линии до нижней оконечности Африки и дальше, через синюю ширь. – А вот каким путем мы добирались до этой богом забытой дыры. Четыре месяца в море!

Матинна коснулась Земли Ван-Димена, имеющей форму сердца, и повторила то, что уже однажды проделала на карте капитана, когда плыла сюда на «Баклане»: в обратном порядке проследила собственный маршрут, скользнув пальцем вверх по правой стороне острова до крохотного пятнышка, где родилась. На морской карте Земля Ван-Димена выглядела огромной, а остров Флиндерс – маленьким. На глобусе же она была все равно что утес в океане, слишком мелкой и незначительной, чтобы иметь название. Девочка испытала странное и весьма неприятное ощущение: это все равно как если бы место, которое она любила, и все люди, его населявшие, вдруг бесследно исчезли. Никто и не знает, что они когда-то существовали.

Очутившись в этом непонятном новом месте, Валука испуганно жался к Матинне. Страх зверька пробуждал в девочке потребность защитить своего питомца, что придавало ей спокойствия. Поссум почти весь день спал в большом кармане ее передника, но время от времени вылезал оттуда и взбирался к хозяйке на шею, где уютно устраивался, уткнувшись в кожу мокрым носом. На ночь девочка должна была запирать его в клетке, которую специально для этой цели принесли ей в комнату, но, захлопнув дверь спальни и задув свечу, она эту клетку отпирала и позволяла Валуке пробежать по полу до кровати.

Матинна по возможности проводила как можно меньше времени в своей комнате с заколоченным окном и зыбкими тенями от свечей. В теплые дни, когда они не занималась с Элеонорой, девочка слонялась по мощеному внутреннему двору с Валукой в кармане, наблюдая за тем, как конюхи чистят и кормят лошадей, почесывая спины боровам в свинарнике и слушая сплетни и новости, которые обсуждали горничные из числа ссыльных, пока терли белье щетками и развешивали его на веревке за домом.

По общему мнению, леди Франклин хватало и мозгов, и честолюбия, чтобы управлять этой неуправляемой колонией, в то время как сэр Джон обеспечивал своим рыцарским званием нужное социальное положение. Служанки говорили о нем с каким-то благодушным пренебрежением. В их глазах губернатор был человеком глуповатым, поскольку постоянно попадал в неприятности и едва ухитрялся из них выпутаться. Они пересказывали бесконечные истории о его незадачливости, вроде того случая, когда Франклин выскочил из дома с наполовину выбритым, наполовину намыленным лицом. Посмеивались над его манерой зачесывать свои редкие оставшиеся пряди на макушку. Хихикали над тем, как потешно он выглядит верхом на лошади – с выпирающим из брюк животом и туго натянутыми на жилете пуговицами.

Сэр Джон прославился как путешественник и исследователь, но каждое следующее плавание под его началом оказывалось злополучнее предыдущего. Одна экспедиция на север Канады закончилась тем, что выжившим пришлось есть собственные ботинки (и, возможно, друг друга), вторая – к Северному полярному кругу – проходила во все более отчаянных обстоятельствах, пока немногочисленные уцелевшие не сдались и не сбежали обратно в Англию. Только благодаря энергичной и предприимчивой леди Джейн, которая всячески восхваляла деятельность супруга перед нужными людьми, красочно расписывая его заслуги, Франклин был удостоен за все эти неудачи рыцарского звания.