Изгой

Мерива ни о каких вторых материках ничего не знал и был уверен, что великие брахманы перенеслись к ним на побережье из прошлого благодаря своему Искусству. Старик долго чесал лысину над этим вариантом, не находя достойных возражений. Он пытался излагать свои соображения, но все-таки убедить купца не мог, в качестве доказательств у него были всего лишь слова одного человека, о котором купец ничего не знал.

Спутники разговаривали не только об амулетах и даймонах. Даже наоборот: большую часть времени они вели обычные, ничего не значащие беседы. Толлеусу это было скучно, но приходилось следовать правилам этикета, тем более что Мерива не любил вопросов в лоб, предпочитая подбираться к ним кругами, начиная издалека.

Зато старик узнал, что в торговлю его собеседник подался не по призванию, а исключительно в качестве совмещения приятного с полезным. На самом деле трехглазый был заядлым путешественником и коллекционером древностей. Отправляясь в путь, он каждый раз надеялся увидеть что-нибудь новое, желательно памятник старины или артефакт. Торговля лишь обеспечивала его необходимым количеством денег для удовлетворения своей страсти.

Услышав про гигантского живоглота, купец чуть не расплакался – ему хотелось если не купить тушу, то хотя бы взглянуть на такое диво. В словах кордосца он не усомнился ни на мгновение. Даймон, родившись на побережье, искренне верил в огромных морских чудовищ, хотя никогда их не видел.

Мерива, так же как многие оробосцы, оказался не знаком с мохнатками, и бывший настройщик манонасосов предпочел не распространяться о них. Местная порода домашнего скота – так он охарактеризовал свое стадо.

Еще Толлеус узнал, зачем его попутчик едет на восток, – там он собирался сбыть все свои артефакты. Оказывается, они в тех краях пользовались большим спросом: одна влиятельная торговая организация скупала подобные вещи в огромных количествах, не глядя на цену. Точнее, без вопросов покупались амулеты из раскопок, но предприимчивый торговец предположил, что и поделки новых даймонов придутся ко двору. Искусник встрепенулся, когда услышал знакомое название, – именно эта организация искала Никоса. То, что им нужно наследство археев, лишний раз подтверждало догадки о том, что на востоке живут искусники, которые могут им пользоваться. Это было крайне интересно, тем более что, по словам торговца, спрос возник относительно недавно, лет десять, может, пятнадцать назад. Это было странно, и Толлеус неоднократно скреб затылок, пытаясь понять, отчего так. Очень уж удивительное совпадение: на западе появились «предки» даймонов, на востоке – могучие искусники, один из представителей которых так долго снабжал его маной. Да еще и боги – они тоже появились примерно в этот период.

Результатом напряженной мыследеятельности стало крамольное предположение: может, нет никаких богов? Может, где-то далеко на востоке одна из древних захиревших искусных школ открыла секреты археев и сравнялась с ними в своем могуществе? А боги? Их нет! Это те же самые мейхи, которые, открывая храмы имени себя, преследуют цель установить свое господство в Кордосе! Новые даймоны – они же. Просто в той неизвестной школе учатся не только люди, вот и послали своих эмиссаров на западное побережье, только там они представились не богами, а предками простодушных трехглазых. Пришельцы появились как раз там, где жили искусники: кордосские и даймонские, при этом они не совались в чародейский Оробос, в этом тоже был какой-то смысл. Может быть, Никос тоже должен был стать одним из тайных богов, а может, просто что-то не поделил с теми, кто управляет таинственной школой, и сбежал. Насколько соответствуют истине его догадки, Толлеус не знал, но это похоже на правду, так что отмахиваться от идеи не стоит. Кроме того, косвенным доказательством такого сценария служил искусный обруч, а точнее, плетение невидимости из него. Его структура точь-в-точь совпадала с той, которую старик подсмотрел в видении и потом, подобрав фрагменты, на ее основе смог воссоздать целое плетение.

Сейчас же захотелось поделиться мыслями с кем-нибудь из своих, предупредить. Но искусник пока не имел такой возможности. Мерива же, фанатично верящий в великих предков и светлое будущее своей расы, на роль слушателя таких откровений совсем не подходит.