К реке. Путешествие под поверхностью

Я была не совсем честна. Поля давали урожай, а сточные каналы пусть и не украшали местность, зато служили средой обитания для всякой живности, а плюс к тому — линиями прямой видимости, уводящими нас назад в прошлое. Селери-Сьюэр, главный дренажный канал Брукса, лежал напротив меня, он петлял от реки Кокшат до Уза. В устье его перегораживали шлюзовые ворота, закрывающиеся запорными клапанами, которые сконструировал в 1949 году Фрэнк Дин, старый родмеллский кузнец, причем он проявил такое мастерство, что если верить молве, они открывались мизинцем. Тот же Фрэнк Дин искал тело Вулф в реке и тот же Фрэнк Дин ждал на берегу бледного, как мел, Леонарда. Годы спустя тот заметил в мемуарах: «Он был смелым человеком». Именно Фрэнк организовал кремацию Вулф и невольно оказался причастен к выбору музыки: Леонард хотел заказать Бетховена, каватину из Струнного квартета № 13 си-бемоль мажор, но постеснялся попросить. Впрочем, сейчас все это уже не важно. Обоих давно уже нет на свете, хотя кузница Дина в Родмелле сохранилась по сей день, как и крохотная сторожка рядом, на ее подоконниках теснятся горшки с засохшей и засыхающей геранью.

Я получила СМС от Каролайн. По поводу сыра к обеду, которым я успешно затоварилась в Льюисе. Есть хотелось безумно. Казалось, после пиццы минули годы — и века с тех пор, как я в последний раз общалась с подругой. Я потопала по дороге, изредка замедляя шаг и выглядывая на поле дохлых сорок. Сама я ничего подобного не наблюдала, но Каролайн божилась, что видела здесь их тушки, насаженные на палки в качестве пугал. Жуть, конечно, но мама мне недавно рассказала случай похлеще. Однажды она прогуливалась по полям возле своего дома в Суффолке и натолкнулась на клетку, в который лежал мертвый цыпленок и билась живая сорока. Она подумала, что птица попала в клетку случайно, открыла дверцу и выпустила ее на волю, и лишь позднее узнала, что нарушила местный обычай ловли сорок. Их убивали с помощью выхлопной трубы, проведенной в помещение, и, как я прочитала на форуме, каждому фермеру полагалось уничтожить пятьдесят две сороки (по одной, отметила я, в каждую неделю года).

Бедные сороки! Охотники также используют падаль как приманку, оставляя ее в поле или привязывая к изгороди, причем крылья у птиц должны быть сломаны и свободно колыхаться, иначе трюк не сработает. Другие способы — посадить на столб муляж совы в натуральную величину или наполовину наполнить коробочку для пленки дробинками: если ее особым образом встряхивать, то шесть коротких и одна длинная трель имитируют крик сороки. Говорят, что охотникам на сорок приходится закрывать лицо, поскольку эти птицы норовят клюнуть в голову, в охотничьих магазинах даже продаются специальные маскировочные сетки.

Я не заметила не единой птицы, ни живой, ни мертвой, зато по обеим сторонам от меня животные щипали траву — овцы справа, а коровы слева. Некоторое время спустя овец сменил табун лохматых лошадей, а тех — замусоренный земельный участок. Между рядами грузовиков и фургонов для лошадей возились цыплята, в отсыревшей будке лаяла сидевшая на цепи собака, она лаяла надрывно, без передышки — ясное дело, засиделась на привязи и мало надеялась на изменение своего положения.

Леонард Вулф, впервые опубликовано в статье «Читаем ли мы лучшие книги во время войны», Picture Post, 1944. Copyright © Felix Man and Kurt Jutton/Фотография Post/Hulton Archive/Getty Images

Навигейшн-коттедж стоял на углу деревни, в нескольких домах от Монкс-хауса. Муха заметил меня с дозорного поста на садовой ограде и помчался к воротам, изливая радость пронзительным, крайне немелодичным тявканьем, которым Господь одарил джек-рассел-терьеров. Я выложила сыр, а затем пошла в пристройку оставить рюкзак. Там было тихо и прохладно, сквозь полуспущенные жалюзи просачивался свет, казавшийся серым. Я бросилась на кровать и стянула с себя брюки. Две минуты, подумала я, закрывая глаза, а когда проснулась, была уже половина восьмого.

За ужином мы пили бутылочное пиво, сидя на противоположных концах длинного кухонного стола. К сыру прилагалась чечевица, дымчатые зернышки земляного цвета со сладковатым привкусом. Самая дальняя комната в доме была застекленной, в ней не было ни занавесок, ни жалюзи, и ее наполняли лучи заходящего солнца. Пес прыгал у нас между ногами, а затем, захандрив, вскочил на диван и улегся калачиком, маленькая пятнистая запятая, нарочито отвернувшая морду в сторону. Пиво ударило мне в голову. Хоть мне и удалось вздремнуть, я была настолько усталой, что едва шевелила языком, Я отправилась спать засветло, прошлась босиком по сухой траве, в остывающем воздухе волнами поднимался аромат лаванды и маттиолы.