Kak_chitat_Platona_Professorskaya

Стало быть, Витгенштейн полагает, что автор не только может, но и должен снабдить свой текст «замком», который сразу же увидит, а значит, тут же сможет и открыть, только определённый читатель. Витгенштейн рассчитывает на то, что этот «замок» автоматически поделит читателей на тех, кто понимает книгу, и тех, кто её не понимает.

В своих размышлениях Витгенштейн отнюдь не имел в виду Платона. Однако к тому времени, как он их записывал, уже более ста лет существовала теория платоновского диалога, приписывавшая Платону намерение «автоматически разделить» читателей своими книгами и обещавшая обнаружить и открыть «замок», повешенный Платоном перед своими диалогами. Я говорю о не раз уже упомянутой нами теории, возвещённой Фридрихом Шлейермахером — мы вполне можем назвать её «современной теорией платоновского диалога» по причине того широчайшего распространения, которое её основные положения получили в XIX и XX веках.

В соответствии с этой теорией, диалог сам может выбирать себе читателей в силу своей способности отстранять неподходящих кандидатов. Кроме того, он отнюдь не повторяет всё время одно и то же, поскольку при каждом новом прочтении раскрывает свои новые смысловые слои, отвечая таким образом на вопросы подходящего читателя. В этом смысле платоновский диалог и сам может отразить нападения невежд, потому что невеждам его глубочайшие уровни совершенно недоступны, тогда как сомнения сведущего читателя разрешаются благодаря новым «ответам». Такие свойства диалога-книги превращают его, согласно этой теории, в «активный текст», в «собеседника», общения с которым должен искать читатель.

Отметим для начала, что перечисленные положительные свойства «активного» диалога-книги возникают из отрицания тех недостатков, которые Платон приписывает в «Федре» письменному сочинению (урафг)) как таковому. Письменное сочинение, говорит Платон, всё время повторяет одно и то же, не может отвечать на вопросы, выбирать себе читателя и защищать себя от нападений (Федр 275de). Платон нигде не говорит о том, что некая форма письменного изложения, способная преодолеть эти принципиальные недостатки написанного, существует или, быть может, появится в будущем. Этими недостатками не отягощено одно лишь устное философствование: «знающий» может сам, в живом разговоре, выбирать себе собеседника; на вопросы он не будет отвечать всегда одними и тем же словами, он может защитить себя от возражений (276а, е).

Убеждённость современной теории диалога в том, что письменный платоновский диалог по сути не уступает «живой и одушевлённой (т. е. устной) речи знающего» (Федр 276а 8), а потому самим Платоном предназначен к тому, чтобы охватить ту же область, что и устное философствование, — эта убеждённость не может опереться ни на одно свидетельство в платоновском тексте — ни в «Федре», ни в каком-либо ином произведении. Понимание диалога как единственной формы использования письма, преодолевающей свой книжный характер³⁴, является существенным дополнением Платона, оправданность которого нам надлежит проверить в дальнейшем.

Прежде чем приступить к этой проверке, необходимо сделать два замечания, характеризующих эту теорию в целом.

(1) Современная теория диалога с самого начала имела антиэсотерическую целевую установку, которую она сохранила и по сей день. До появления трудов Шлейермахера В.Г.Теннеманн в своей двухтомной «Системе платоновской философии», обосновывал мысль о том, что Платон никогда не имел намерения полностью изложить свою философию в письменной форме (Tennemann, 1792, 1795). В противовес такому пониманию Платона Шлейермахер³⁵ разработал концепцию, согласно которой диалогическая форма изложения в конечном итоге равноценна устному разговору, а потому и призвана исчерпывающим образом представлять философию Платона если не при помощи одного только прямого сообщения, то уж точно благодаря использованию непрямого.

Со времён Шлейермахера «непрямое сообщение» общепризнанно считается литературной техникой, исключающей эсотерику. Правомерность этого представления также потребует отдельной проверки.