Kak_chitat_Platona_Professorskaya

Остаётся изумлённо спрашивать себя, как эта огромная пропасть, отделяющая характерное для нового времени доверие к обучающей функции намёков и «непрямого сообщения» от платоновского представления о философском использовании письма, могла столь долго оставаться незамеченной. Пожалуй, это было возможным лишь потому, что с самого начала, т. е. со времён Фридриха Шлейермахера, изощрённые рассуждения по поводу платоновского диалога направлялись стремлением антиэсотериков выдать желаемое за действительное. Шлейермахер действительно верил, что целью Платона было устроить использование письма таким образом, чтобы в передаче знаний оно почти не уступало устному обучению. В «Федре», который Шлейермахер считал ранним сочинением, Платон, по его мнению, ещё не надеялся, что сумеет этого добиться, однако позже это ему будто бы удалось (Schleiermacher, 1804. I, 1. «Введение», S.15), так что «он не кончил верой в столь далеко заходящую несообщаемость философии» (Schleier-macher, 1804.1,1. «Введение» к «Федру», S. 52).

Таким образом, полагал Шлейермахер, в критике письма Платон занимал позицию, позже им преодолённую. На этой вере он построил свою теорию диалога, которая и сегодня ещё для многих остаётся авторитетной. Между тем, сегодня мы знаем, что «Федр» — это сравнительно позднее произведение, написанное не ранее 370 г. до Р. X., и что это произведение содержит глубоко продуманную и окончательную точку зрения Платона на философское использование письма. Поэтому с современной теорией диалога, базирующейся на ложных предпосылках и желающей взвалить на намёки и указания задачу, выполнить которую по силам только устному философствованию, мы можем распроститься — как с теорией неплатоновского характера⁶. ¹¹¹¹¹²

Глава двадцатая

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ТЕХНИКА ПЛАТОНА: НЕСКОЛЬКО ПРИМЕРОВ

Как было упомянуто выше, в понимании диалогов не следует ориентироваться на герменевтику архаических малых литературных форм оракула (xQT]apog) и загадки (alvog, alvLypa), но нужно исходить из возможностей прогрессивной крупной формы драмы. И в самом деле, Платон располагает всеми техниками развитой драматургии и умеет продуманно применять их для выражения своего понятия философии. Полное описание драматической техники Платона здесь не предусмотрено — подобного рода попытка потребовала бы написания ещё одной книги, по меньшей мере такого же объёма. Всё, что может быть здесь предложено — это несколько примеров, способных проиллюстрировать ту давнишнюю мысль, что форма платоновского диалога не является чем-то внешним по отношению к содержанию, но существенным образом связана с ним. И хотя интерпретаторы последних поколений неизменно исповедовали это убеждение, однако чаще всего они делали это лишь на словах; конкретных следствий для интерпретации это программное заявление о единстве содержания и формы практически никогда не имело. Здесь у нас

будет возможность путём точных наблюдений над литературными средствами и истолкования их результатов в свете критики письма получить кое-какие неожиданные заключения¹¹³.

СКВОЗНОЕ «ДЕЙСТВИЕ»

Тот факт, что платоновский диалог, как правило, имеет сквозное «действие», в общем привлекает к себе мало внимания. Приёмом, посредством которого Платон помогает читателю удерживать это «действие» в памяти, является повторение мотива.

Содержание сквозного действия «Евтидема», как уже упоминалось выше на с. 53, составляет разоблачение эристиков Евтидема и Дионисодора с целью показать, что они не являются эсотериками, а для Платона это означает: не являются философами. В ходе диалога шаг за шагом демонстрируется, что у них нет в запасе «более ценных предметов», которыми они могли бы воспользоваться для оказания помощи своему логосу в случае нападения. Мотивами, движущими действие и разбивающими его на фазы, являются, с одной стороны, мотив «утаивания», с другой — мотив противопоставления «игры» и «серьёзности». Тактика Сократа состоит в том, что он воспринимает эристический вздор, которым желают блеснуть Евтидем и Дионисодор, как их «игру», и раз за разом призывает их открыто выступить с тем «серьёзным» знанием, которое они, разумеется, пока утаивали за «игрой». После того, как окончательно выясняется, что помимо дешёвых лжезаключений ничего более ценного у них нет, Сократ саркастически советует им и впредь скрывать своё знание таким весьма эсотери-ческим образом.